О. А. Лекманов. Книга об акмеизме и другие работы.
Томск, "Водолей", 2000, с. 234-237.
«Стихов шкатулок»
(к теме "Маяковский и Анненский")
Источник текста: О. А. Лекманов. Книга об акмеизме и другие работы. Томск, "Водолей", 2000, с. 238-240. Впервые опубликовано в: "Русская речь", 1999, № 4, с. 32-34.
Иннокентий Анненский, кажется, единственный русский поэт-символист, упомянутый в «серьезном» стихотворении Владимира Маяковского, написанном в 1910-е годы.
Не высидел дома.
Анненский, Тютчев, Фет.
(«Надоело», 1916)
Раздел «Тема и метод Анненского» вошел в содержательные «Заметки о Маяковском» Н. И. Харджиева1.
Наша краткая заметка представляет собой попытку выявить скрытые отсылки к Анненскому в стихотворении Маяковского 1913 года «Нате!», о котором речь у Харджиева не идет.
Через час отсюда в чистый переулок
вытечет по человеку ваш обрюзгший жир,
а я вам открыл столько стихов шкатулок,
я — бесценных слов мот и транжир.
Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста
где-то недокушанных, недоеденных щей;
вот вы, женщина, на вас белила густо,
вы смотрите устрицей из раковин вещей.
Все вы на бабочку поэтиного сердца,
Толпа озвереет, будет тереться,
ощетинит ножки стоглавая вошь.
А если сегодня мне, грубому гунну,
кривляться перед вами не захочется — и вот
я захохочу и радостно плюну,
плюну в лицо нам
я — бесценных слов транжир и мот.
Давно замечено, что образ «грубого гунна» из этого стихотворения восходит к знаменитым «Грядущим гуннам» (1905) Валерия Брюсова. Нам же сейчас хотелось бы привлечь внимание к строке Маяковского — «а я вам открыл столько стихов шкатулок». Типичная для поэта «материализация образа»2, в данном случае, как представляется, содержит в себе намек па заглавие знаменитой книги Анненского «Кипарисовый ларец»(1910). Заглавие сборника, как известно, было связано с кипарисовой шкатулкой, в которой хранились тетради стихов поэта. Р. Д. Тименчик обратил наше внимание на то обстоятельство, что рифма «шкатулку» — «переулку» (ср. у Маяковского: «переулок» — «шкатулок») употреблена и в связанных с Анненским строках «Царскосельской оды» (1961) Анны Ахматовой: «В роковую шкатулку, / В кипарисный ларец, / А тому переулку / Наступает конец».*
Сцену, изображающую Маяковского, «открывающего» слушателям (которых он отчасти презирает) стихи Анненского, находим в мемуарах Корнея Чуковского: «Маяковский шагал особняком, на отлете, и, не желая ни с кем разговаривать, беспрерывно декламировал сам для себя чужие стихи — Сашу Черного, Потемкина, Иннокентия Анненского, Блока, Ахматову. Декламировал сперва как бы а шутку, а потом всерьез, по-настоящему»3.
Отметим, во всяком случае, что мотиву «бабочки поэтиного сердца» из стихотворения «Нате!» находится соответствие в стихотворении Анненского «Бабочка газа», где упоминается о «сердце» лирического героя, которое, подобно бабочке, «жарко забилось» (ср. е устойчивым словосочетанием: «бабочка забилась»). Мещанин в калошах (ср. у Маяковского: «взгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош») описан в стихотворении Анненского «У Св. Стефана»:
Но крепа, и пальм, и кадил
Я портил, должно быть, декорум.
И агент бюро подходил
В калошах ко мне и с укором.
Образ вновь возникает в последних строках стихотворения: «Но смотрят загибы калош, / С тех пор на меня, как живые». А «мужчина» и «женщина» из второй строфы стихотворения Маяковского напоминают «мужа» и «жену» из стихотворения Анненского «Нервы (Пластинка для граммофона)», тоже посвящённого изображению людей, укрывшихся в «раковины вещей».
Таким образом, наша заметка отчасти противоречит утверждению Н. И. Харджиева, писавшего, что "сходства между Анненским и Маяковским нельзя искать в отдельных темах и стихотворениях..."4 Зато вторую часть этого утверждения: "... но несомненно, что некоторые черты поэзии Анненского были близки Маяковскому в период его поэтического формирования", - наша заметка подтверждает полностью.
Примечания:
2. Гаспаров М. Л. Владимир Маяковский // Очерки истории языка русской поэзии XX века, опыты описания идеостилей. М., 1995, с. 363.
"Нате!".
4. Харджиев Н. И., Тренин В. В., с. 199.