Татьяна Богданович. Повесть моей жизни. Воспоминания.
1880-1909. Новосибирск, Изд-во "Свиньин и сыновья", 2007.
Никита Андреевич Ткачев - инженер-строитель.
Петр Никитич Ткачев - революционер, русский якобинец, философ, выдающийся публицист, литературный критик.
София Никитична Криль - стенографистка, переводчица, активная участница движения за высшее женское образование, деятельница русского революционного подполья.
Александра Никитична Анненская - детская писательница, переводчица.
Николай Федорович Анненский - один из создателей школы российской статистики, публицист, редактор популярного в России журнала на рубеже XIX-XX веков, выдающийся общественный деятель.
Татьяна Александровна Богданович - женщина, воспользовавшаяся своим правом получить высшее образование, ставшая историком, журналистом, детской писательницей.
Ангел Иванович Богданович - журналист и критик, редактор либерального и общественно-значимого журнала.
Иннокентий Федорович Анненский - один из крупнейших поэтов «серебряного века».
Все перечисленные здесь люди связаны между собой тесными родственными узами.
Россия может гордиться такими сыновьями и дочерьми. Ведь именно они всячески способствовали просвещению народа российского, улучшению условий его жизни, сближению России с цивилизованными странами Европы. И они же были активными борцами с самодержавием, препятствовавшим этому сближению. Они по-настоящему любили Родину, верили в ее будущее, только с ней связывали свои судьбы и судьбы своих детей.
Без упоминания и о других членах этой семьи, ничем не знаменитых, даже имеющих прямо противоположные взгляды на жизнь, вступительное слово к мемуарам Т. А. Богданович было бы не полным. Их взгляды были так же характерны для русского общества того времени.
Отец семейства Ткачевых - Никита Андреевич, инженер-строитель, принимал участие в возведении арки Главного штаба на Дворцовой площади в Петербурге по проекту знаменитого Карла Росси, за что был пожалован дворянством. Он рано умер, оставив своим четырем детям (двум дочерям и двум сыновьям) весьма скудные средства к существованию, да мизерную пенсию жене. Небольшое имение Сивцево Великолукской губернии, принадлежавшее жене Никиты Андреевича Марии Николаевне, урожденной Анненской, почти никакого дохода не приносило. С юного возраста молодым Ткачевым пришлось работать, чтобы прокормить себя и помогать престарелой матери.
После смерти мужа Мария Николаевна переехала с детьми в Петербург. Крошечного роста, сухонькая, похожая на подростка, она отличалась необыкновенной твердостью характера. Именно от нее дети унаследовали сильную волю, бескомпромиссность, а иногда и просто ярко выраженный дух противоречия. «Она готова была скорее умереть, чем поступиться тем, что считала долгом», - вспоминала о ней ее внучка.
Революцию Мария Николаевна ненавидела. Революция отняла у нее любимого младшего сына. Ее младшая, безвременно умершая дочь, тоже была тесно связана с революционным подпольем. Дети Марии Николаевны были атеистами, как того требовали революционная и нигилистическая идеи. А она, глубоко верующая, считала, что царская власть - от Бога.
Про Петра Ткачева его сестра Александра писала: «... трудно было найти более мягкого, незлобивого, миролюбивого человека в частной жизни. Трудно было ожидать от него тех свирепых политических теорий, которые он высказывал».
После переезда Ткачевых в Петербург Петра Ткачева приняли во вторую Петербургскую гимназию. Не окончив последнего класса, в 1861 году он поступил на юридический факультет Петербургского университета. Учиться бы... Не тут-то было. В 1861 году царь Александр II отменил крепостное право, даровал волю крестьянам. Но эра великих реформ не привела к успокоению в обществе. Университет захлестнули студенческие волнения, и Петр принял в них активное участие. Его арестовали и посадили в Петропавловскую крепость, затем перевели в Кронштадскую. Юный возраст Петра (ему было семнадцать лет) позволил матери добиться разрешения царя оставить сына под ее ручательство в Петербурге. Петр провел в тюрьме всего лишь два месяца.
В 1863 году Петр экстерном сдал экзамены за полный курс обучения в университете. Защитив диссертацию, получил степень кандидата права, но использовать свою профессию не смог, так как находился под надзором полиции.
Первую статью Ткачев опубликовал в 18-летнем возрасте в журнале братьев Достоевских «Время». Она была посвящена обсуждению закона о печати и имела резко оппозиционный характер. Затем последовали статьи в журналах «Эпоха», «Библиотека для чтения» Боборыкина, «Русское слово», «Дело» Благосветлова. Почти все публикации Ткачева преследовались цензурой, запрещались. Но даже те крохи, которые просачивались в печать, сделали Ткачева одним из самых популярных публицистов своего времени, кумиром оппозиционно мыслящей молодежи. «Даже самое имя его имело значение определенного знамени», - признавали цензоры. На всех судебных процессах против Ткачева обвинение использовало цитаты из его статей.
Ткачев был не только талантливым публицистом. Большим успехом пользовались его критические статьи и работы, посвященные вопросам философии. Философию он пытался приблизить к пониманию обычного человека. Он разрабатывал оригинальные концепции в философии, социологии, психологии, педагогике. Все, о чем он писал, было ярко, актуально, ново. Но целью жизни Петра Никитича было стремление к революционному свержению деспотического царского строя, и здесь он неизбежно сталкивался с жестоким сопротивлением этого строя. Слежка, обыски, аресты, тюрьма - были как бы рефреном его жизни в России. До побега за границу он почти ежегодно подвергался тюремному заключению.
Последний суд над Ткачевым состоялся в 1869 году. Судили его не за конкретные политические преступления, а за воззвание «К обществу», содержавшее требования студентов, за издание сборника «Луч», за издание книги Э. Бехера «Рабочий вопрос». Правда, в приложении к этой книге Ткачеву удалось напечатать перевод устава 1-го Интернационала, что, по мнению царского правительства, было серьезнейшим проступком. И хотя по совокупности содеянного ему присудили два года и четыре месяца заключения в крепость, в тюрьме он провел около четырех лет.
В начале 1873 года Петра Никитича выслали в материнское имение Сивцево, откуда он благополучно бежал за границу. В Париже он получил статус политического эмигранта. Некоторое время сотрудничал в журнале «Вперед», затем, разойдясь с его редактором Лавровым во взглядах на задачи революционной партии, стал издавать в Женеве свой журнал «Набат». Впоследствии «Набат» превратился в газету, выходившую до 1881 года. Под разными псевдонимами Ткачев продолжал печататься в русской легальной печати. Публиковались его статьи по истории, праву, философии, социологии, экономике, педагогике. Статьи печатались главным образом в журнале «Дело».
паралича мозга, всеми забытый. В Париже у него остался сын от тоже рано умершей его второй жены-француженки. Маленький Пьер Ткачев воспитывался в семье брата жены, рабочего инструментального цеха, и внешне был очень похож на отца. Он не знал русского языка и был уже истинным французом. * 1886 г.
«одном из самых ярых максималистов народничества, какие когда-либо существовали в России. Его недаром звали якобинцем: ради того, чтобы революция могла произойти сейчас, а не завтра, он предлагал простое и радикальное средство: срубить головы всем без исключения жителям Российской империи старше двадцати пяти лет». Правда, к этому «отрубанию голов» Ткачев призывал в 18-летнем возрасте, находясь в заключении в Петропавловской крепости. Позднее он отказался от подобных призывов, сочтя их слишком радикальными. «Самым свирепым фанатиком» называл его Чуковский, читая «грозные статьи в легальной и нелегальной печати».
Здесь хочется привести слова, сказанные о себе Петром Никитичем: «В течение всей своей литературной деятельности я постоянно вращался среди нашей молодежи, среди наших „детей" Я сам принадлежу к этому поколению, я переживал с ними его увлечения и ошибки, его верования и надежды, его иллюзии и разочарования, и каждый почти удар, который наносила ему свирепая реакция, отражался на мне или непосредственно, или в лице моих близких товарищей и друзей; с гимназической скамьи я не знал другого общества, кроме общества юношей, то увлекающихся студенческими сходками, то таинственно конспирирующих, то устраивающих воскресные школы и читальни, то заводящих артели и коммуны, то опять хватающихся за народное образование, за сближение с народом, и опять и опять конспирирующих; я всегда был с ними и среди них, - всегда, когда только меня не отделяли от них толстые стены каземата Петропавловской крепости». По-моему эта цитата точно характеризует настроения революционной молодежи XIX века, так называемых шестидесятников. В первую очередь это, конечно, отказ от собственного благополучия, жертвенность во имя достижения главной цели, смелость и нетерпеливое стремление приблизить поскорее «счастье народное». Но головокружительные мечты и стремления сочетались в шестидесятниках с необыкновенным прекраснодушием и наивностью. Пропасть отделяла юношей от горячо любимого ими народа...
Вот как описала внешность другого Ткачева - Андрея Никитича - его двоюродная внучка Татьяна Аньоловна Пащенко: «У мамы в кабинете висел портрет в темной раме, написанный масляными красками. Нам, детям, он казался очень страшным: бледное лицо, черная борода и пронзительный взгляд. Куда ни повернись, эти суровые глаза всюду следовали за тобой. "Мамочка, это Пугачев?" - спросила как-то Соня.* "Почему Пугачев? - засмеялась мама. - Это же дядя Андрюша. Он написал себя сам. Это называется автопортрет". - "Разве он художник?" - "Нет, он даже никогда не учился. Просто врожденный талант"». * Софья Аньоловна Богданович
Андрей Никитич Ткачев был талантливым человеком. В Петербургском университете он окончил два факультета - юридический и исторический. За какую бы деятельность он ни брался, все ему удавалось.
«Он целый век искал чернил и все чернил, чернил, чернил», - сказал про себя Андрей Никитич. Эта характеристика точно отразила суть его жизненной позиции. Монархические взгляды, скорее всего, были своеобразным ответом Андрея Никитича брату и сестрам, исповедующим революционные идеи. В первой Государственной Думе он сидел на крайне правых, монархических скамьях. Но и в Думе он ничего не сумел добиться. Правда, причина здесь была физиологическая - помешала болезнь. С ним случился инсульт, и, промучившись два года, парализованный и потерявший речь, он умер. Одинокого и беспомощного Андрея Никитича поместила в своей квартире его племянница Татьяна Александровна. Она отвела ему отдельную комнату и наняла специальную сиделку.
лучших стенографисток в Петербурге. К тому же Софья прекрасно знала немецкий, французский и английский языки. Вместе со своей сестрой Алиной и их двоюродным братом Николаем Анненским, будущим мужем Алины, они занимались переводами с немецкого и английского языков. В ее переводах увидели свет «История крестьянских войн» Циммермана, «Комедия всемирной истории» Шерра, «Утилитаризм» Милля, «История философии» Льюиса.
В шестидесятые годы XIX века началось движение за право женщин получать высшее образование. Сестры Ткачевы стояли у его истоков. Движение разделилось на две, дополняющие одна другую, партии: «Аристократки» и «Нигилистки». София и Алина принадлежали к «нигилисткам». Собрания, предварявшие образование Высших женских Бестужевских курсов, часто проходили на квартире молодых супругов Анненских. Сестры были избраны секретарями «Общества для доставления средств Курсам».
Софья Никитична вышла замуж за Александра Александровича Криля, по профессии инженера-путейца. Весной 1872 года супруги Крили побывали в Париже, где встречались с революционером-народником Петром Лавровичем Лавровым. Замечу, что Софья Никитична была тогда беременна. Но для нее это обстоятельство не было препятствием ни для рискованного путешествия за рубеж, ни для не менее рискованного, возвращения через границу с грузом запрещенной литературы. Слишком велика была уверенность русских революционеров в необходимости и правоте их поступков. Никакие личные соображения не могли остановить их на этом пути.
Из Франции Крили привезли в Петербург программу задуманного Лавровым революционного журнала «Вперед». Петр Лаврович хотел узнать, встретит ли сочувствие будущий журнал у русских революционеров. По приезде Софья и Александр остановились на квартире Анненских. На другой день в квартиру нагрянули жандармы с обыском. Перевернули все вверх дном, но программу не нашли.
Радикалы значительно изменили программу и отослали ее назад Лаврову. Журнал «Вперед» начал выходить в Лондоне с 1873 года. Он пользовался определенным успехом в России.
остался с новорожденным сыном на руках. Вскоре он вновь женился на женщине, никакого отношения к революционному движению не имевшей, и сам отошел от политики. Он работал инженером-путейцем сначала на Урале в Екатеринбурге, затем в Перми. К концу XIX века он уже жил с семьей в Москве. От второй жены у него было две дочери. Борис воспитывался в этой семье. Впоследствии он стал профессором Московской сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева. Перед смертью Софья Никитична отдала Татьяну «в дочки» своей сестре Александре Никитичне и ее мужу. Александр Александрович вынужден был подчиниться воле умирающей.
Старшей дочери Никиты Андреевича Ткачева - Александре, поэт Иннокентий Анненский, ее двоюродный брат, посвятил стихотворение «Сестре». Вот цитата из него:
Вы еще были Алиною,
С розовой думой в очах,
В платье с большой пелериною,
В стул утопая коленами,
Взора я с вас не сводил.
Нежные, с тонкими венами,
Руки я ваши любил.
Было мне музыкой сфер.
Где ожидал столкновения
«Чувствовалось в ней что-то крутое, непреклонное, как и в ее брате - Ткачеве», - писал К. И. Чуковский об Александре Никитичне. «Розовая дума в очах» и «что-то крутое, непреклонное» - это отличительная черта всех Ткачевых.
школу для начинающих. Но школа продержалась недолго, слишком уж либеральные методы обучения в ней проповедовались. Учеников было мало, денег на содержание школы не хватило.
Со своим будущим мужем, Николаем Федоровичем Анненским, Алина познакомилась, когда ему исполнилось 17 лет. Алина служила домашней учительницей младших сестер в его семье. Поначалу Алину и Николая связывал только общий интерес к литературе и политике. Они могли часами беседовать, гуляя в парке Лесотехнической академии, где Анненские снимали летом дачу. «Любовь незаметно подкралась в наши дружеские отношения и вспыхнула неожиданно для нас самих», - написала в своих воспоминаниях Александра Никитична. Вся родня была против их брака. Во-первых, Николай был слишком молод, на три года моложе Александры и еще не закончил курса в университете, но, главное, - они родственники. Отец Николая и мать Александры были родные брат и сестра. Алине пришлось покинуть семью Анненских. Она сняла комнату у знакомой барыни, и туда ежедневно забегал Николай. В начале 1866 года Николай заболел тифом. Три недели он был без сознания, его жизнь висела на волоске. И все эти страшные дни Алина не видела его. Зато после болезни Николая молодые люди поняли, что существовать друг без друга не смогут. Их круг общения был нигилистический. Они могли бы жить совместно и без церковного брака. Но для матери Алины Марии Николаевны такое положение дел было просто горем, поэтому в 1866 году Александру и Николая обвенчал сельский священник. Шаферами на свадьбе были Петр Ткачев и еще один товарищ Николая по кадетскому корпусу. И Мария Николаевна, и семья Анненских после тяжелых объяснений, даже истерик и проклятий, в конце концов, примирились с этим браком, устроился торжественный обед, началась семейная жизнь четы молодых Анненских.
Еще до начала писательской деятельности Александра Никитична занималась переводами, в частности переработала роман Д. Дефо «Робинзон Крузо». Она написала биографии Фритьофа Нансена, Фарадея, Вашингтона, Жорж Занд, Диккенса, Гоголя. Попробовать себя на писательской ниве посоветовал ей русский философ Владимир Викторович Лесевич, с которым семью Анненских связывала давняя дружба. Александра Никитична была популярной детской писательницей. Сейчас ее имя забыто, а в 70-80-е годы XIX века и в начале XX дети зачитывались ее книжками. Внучка писательницы Татьяна Аньоловна Пащенко вспоминала: «Когда девочки в гимназии узнали, что я внучка A. Н. Анненской, они сперва просто не могли этому поверить. Как, той Анненской, которая написала "Мой младший брат" "Товарищи", "Мои две племянницы"? Они столпились вокруг меня, и каждая выкрикивала свою любимую книжку. Они так мне завидовали, что я вся сияла от гордости и на следующий день принесла им бабушкину фотографию». По свидетельству B. В. Вересаева подростки из культурных семей «Не росли в те годы без "Зимних вечеров"». Ее повести, почти всегда грустные, четко разграничивали добрые и дурные поступки, плохих и хороших людей. В книжках ее дышит та незабываемая и великая эпоха, которая сформировала и ее взгляды, и ее духовный мир, эпоха 60-х годов XIX века. В них много автобиографичного. Саму Александру Никитичну напоминает героиня повести «Брат и сестра» - Маша, ставшая, в конце концов, сельской учительницей.
Очень интересны взгляды Александры Никитичны на воспитание. Она считала, что детям не надо читать сказок, гораздо важнее знакомить их сызмальства с естественными науками, с географией, историей, обучать языкам. Как и просветители-народники, в этом она не принимала никаких компромиссов. Приемной дочери Александры Никитичны Тане не устраивали елку на Рождество, у нее не было кукол и никаких сказок о Емеле-дураке или бабе Яге ей не читали. У Александры Никитичны, несомненно, был педагогический дар. «Благодаря ей Татьяна Александровна стала одной из образованнейших женщин: превосходно знала языки, превосходно изучила русскую и мировую историю» - написал К. И. Чуковский в воспоминаниях о семье А. Н. и Н. Ф. Анненских. Нижегородскую гимназию Таня закончила с золотой медалью.
Александра Никитична умерла через три года после смерти мужа. Болела она недолго и чувствовала, что умирает. До последних минут сохранила ясность мысли и просто и спокойно приняла смерть. В 1990 году в издательстве «Детская литература» был переиздан сборник повестей и рассказов А. Н. Анненской «Зимние вечера» тиражом 100 тысяч экземпляров. На полках книжных магазинов он не задержался. Умные, добрые, но не сентиментальные повести и рассказы затронули и в наше время самые чувствительные стороны детских душ, показали подросткам, что самое главное в жизни - это приносить пользу людям, как бы трудно это иногда ни казалось.
Детство и раннюю юность Николай провел в Омске, куда его отца, Федора Николаевича, назначили вице-губернатором. В Омске Николай окончил кадетский корпус. Других учебных заведений в этом городе не было. Выйдя в отставку, отец Николая с семьей возвратился в Петербург, где попал в долги и безнадежно разорился. Пришлось Николаю, старшему в семье, взять на содержание своего младшего брата, будущего поэта, и двух младших сестер. К этому времени он уже женился.
В Петербургском университете Николай Федорович закончил два факультета - историко-филологический и юридический. Он выдержал кандидатский экзамен по административному праву, что дало ему возможность поступить на службу в Государственный контроль. Там он получил жалование, достаточное для содержания многочисленного семейства.
Николай Федорович был выше среднего роста, носил, как почти все мужчины тех лет, бороду и зачесанные назад довольно длинные волосы. Его отличал сангвинический красноватый цвет лица. И при такой мало выдающейся внешности его запоминали все, кому так или иначе приходилось с ним общаться. «Какая-то особая привлекательная беззаботность веяла от этого замечательного человека, окружая его как бы светящейся и освещающей атмосферой», - написал о нем В. Г. Короленко. «Это был один из самых жизнерадостных и мудро беззаботных людей, каких я когда-либо знал», - вторил писателю К. И. Чуковский. «Он был кадет, писец канцелярии губернатора (еще в Омске до отъезда семьи в Петербург), студент, чиновник в Госконтроле, чиновник в Министерстве путей сообщения, арестант, ссыльный, земский статистик, писатель, журналист, председатель разных обществ. И всюду его блестящие способности выдвигали его в первые ряды. Всегда он был больше, разностороннее, шире всякого данного дела, всегда обаяние человека покрывало в его лице значение профессионального работника, как бы ни велико было это последнее», - написала о нем жена. И в романе И. А. Бунина «Жизнь Арсеньева» есть упоминание о Н. Ф. Анненском. Вот эта цитата: «... разговор за нашим столом шел все о чем-то совсем неизвестном, а меж тем казавшемся чрезвычайно интересным мне: о знаменитом статистике Анненском, имя которого произносилось с неизменным восхищением». - «Научными трудами его создана целая школа, с именем его связана целая эпоха в истории русской статистики», - говорилось в посвященном Николаю Федоровичу некрологе.
В 1881 году семья Анненских поселилась в Казани. Царские власти разрешили Николаю Федоровичу после ссылки в сибирский городок Тару жить в любом российском городе, за исключением столиц. В Казани Николаю Федоровичу предложили возглавить статистическое обследование губернии. Итогом этой огромной работы была публикация нескольких фолиантов с подробной картиной экономической жизни каждого уезда Казанской губернии. Не удивительно, что после обследования Казанской губернии Николая Федоровича пригласили организовать такое же в губернии Нижегородской. Переезд в Нижний Новгород тем более привлекал его, что там после отбытия якутской ссылки решил поселиться В. Г. Короленко. Семьи Анненских и Короленок связывала близкая дружба. К слову сказать, Владимир Галактионович называл себя «содядюшкой» Тани, горячо любившей и своих приемных родителей, и своего «содядюшку».
«Русское богатство». Редактировать журнал пригласили и В. Г. Короленко. Многие годы Николай Федорович вел в журнале колонку внутреннего обозрения. Совместная работа еще теснее сблизила Анненского и Короленко. Иногда статьи, написанные совместно, они публиковали в «Русском богатстве» за подписью «Оба».
Активное участие в общественной деятельности было одной из самых важных сторон жизни Анненского. Осенью 1905 года Николай Федорович вошел в состав правления Союза Союзов, организации, объединявшей и направлявшей деятельность многочисленных профессиональных союзов - от прачек до чиновников государственных учреждений. Профсоюзы эти возникли в Санкт-Петербурге после событий 9 января 1905 года. Правление Союза Союзов часто заседало на квартире Николая Федоровича. Решения Союза Союзов ежедневно доводились до всей массы членов профсоюзов через их представителей. На решение объявить всеобщую забастовку в Петербурге ответом стало издание Царского Манифеста от 17 октября 1905 года, объявляющее о новой российской конституции, созыве в начале 1906 года первой Государственной Думы, избираемой всеобщим, равным и тайным голосованием, о немедленном введении свободы совести, печати, слова и союзов.
Ликование народа было всеобщим.
Но что последовало за этим народным торжеством?
Все четыре Государственных Думы были царем разогнаны. С разрешения царского правительства повсеместно организовались отделения «Союза русского народа» - «черной сотни». По России прокатилась мощная волна еврейских погромов, начались убийства из-за угла людей, заподозренных в революционном образе мысли. Нарушения конституции происходили постоянно. Можно представить, какое впечатление на Николая Федоровича производила цепь этих трагических событий. Наверное, тогда и начала развиваться сердечная болезнь, сведшая его, в конце концов, в могилу.
общества. Приведу здесь слова А. Н. Анненской: «Николай не принадлежал к числу революционеров в тесном значении этого слова. Он был одним из представителей той революционно настроенной среды, без существования которой едва ли возможна деятельность настоящих революционеров. Он не принимал ни непосредственного, ни косвенного участия ни в одном террористическом акте, но он не мог отказать себе в уважении к самоотверженным виновникам этих актов, не мог не признавать их героического мужества, их беззаветной преданности делу и употреблял все усилия, чтобы спасти их от трагических последствий сделанного ими». Таким было тогда отношение к терроризму в России, в среде самой просвещенной, гуманной и либеральной.
Довольно оригинальным был отзыв Николая Федоровича на политическую ситуацию в пореформенной России. Вместе с философом В. В. Лесевичем он в 1872 году создал нелегальную, но не имеющую никакого отношения к политике, организацию - «Общество трезвых философов». Молодые люди собирались поочередно друг у друга и читали подготовленные ими статьи для различных журналов или специально написанные рефераты на философские, экономические или политические темы. Этот кружок был очень популярен в среде студенческой молодежи. Интересно, что В. Г Короленко познакомился с Николаем Федоровичем именно на таком собрании. После неудачного покушения на Александра II, совершенного А. К. Соловьевым 2 апреля 1879 года, волна арестов прокатилась по всей России. Она накрыла и «трезвых философов». При обыске у Николая Федоровича нашли фотографии участников международного конгресса статистиков в Будапеште с надписью «internacionale». На фото был и Николай Федорович. Чиновники Третьего отделения слово «internacionale» восприняли по-своему. Анненский был водворен в дом предварительного заключения, состоялся суд, закончившийся характерным для того времени постановлением: «ожидать поступков». А 28 февраля 1880 года Анненского выслали в Западную Сибирь - в Тару. Ни следствия по делу, ни постановления суда. Все решилось росчерком пера «либерала», министра внутренних дел Лорис-Меликова, посчитавшего, с одобрения царя, что пора уже выслать из двух столиц всех «неблагонадежных».
За участие в мирной манифестации студентов у Казанского собора в 1901 году Николая Федоровича выслали на дачу в поселке Куоккала. На манифестации Николая Федоровича жестоко избили конные городовые. Литературное общество Петербурга выступило в защиту Николая Федоровича с так называемым «Протестом сорока четырех», но это Анненскому не помогло.
И через три года уже пожилого и больного Николая Федоровича Третье отделение не обошло вниманием. В 1904 году по личному приказу министра внутренних дел Плеве его выслали в Ревель (Таллин). На этот раз причина была вовсе смехотворная: «за непроизнесение речи на могиле Н. К. Михайловского». Редактор «Русского богатства» в 1904 году внезапно умер. Николай Федорович был так потрясен смертью близкого ему человека, что слег в постель с сильнейшим сердечным приступом. Естественно, на похоронах редактора «Русского богатства» он не смог быть, шпики, присутствовавшие на погребении, спутали Анненского с другим сотрудником «Русского Богатства» В. И. Се-мевским, действительно выступавшим на похоронах. Показания свидетелей не помогли. Только в июле 1904 года, когда Плеве был убит террористом Сазоновым, новый министр внутренних дел П. Святополк-Мирский позволил Анненскому вернуться в Петербург.
Умер Николай Федорович летом 1912 года. Анненские только что вернулись из санатория для сердечных больных в Нейгайме (Германия). Они поселились на даче в Куоккале вместе с Т. А. Богданович и приехавшим из Полтавы повидаться с друзьями В. Г. Короленко. Веселый, оживленный Николай Федорович после вечернего чая, напевая песенку «Солдатушки, бравы ребятушки», ушел в спальню. А утром его нашли мертвым. Он умер во сне.
Тане было три года, когда она появилась в семье Анненских. Ее жизнь под крылом беззаветно любящих родителей была устроена так, как и должна устраиваться жизнь ребенка, не имеющего материальных лишений. Но с самого раннего детства ее воспитывали на идеалах добра, справедливости, гуманного отношения ко всем малым мира сего. После окончания гимназии Таня поступила на историческое отделение Высших женских Бестужевских курсов в Петербурге. Первые ее публикации в печати появились в 1896 году. Татьяна Александровна изучала историю, поэтому большинство ее статей и книг посвящено вопросам истории и политике. Как увлекательная проза читаются ее очерки «Великая французская революция», «Очерки европейских реакций», «Наполеон - герой буржуазии». Особый интерес вызвала ее книга «Любовь людей шестидесятых годов», в которой Татьяна Александровна поведала о любовных отношениях со своими женами Н. Г. Чернышевского, Н. В. Шелгунова, И. М. Сеченова и П. И. Бокова. В 30-х годах прошлого века по совету С. Я. Маршака Татьяна Александровна написала несколько исторических книжек для детей: «Ученик наборного художества», «Соль Вычегодская», «Горный завод Петра третьего», «Холоп-ополченец». Книжки пользовались популярностью. К сожалению, они не переиздавались уже давно.
Богданович некоторое время жил. Именно В. Г. Короленко приобщил Богдановича к журналистике. Позже в Петербурге Богданович редактировал журнал «Мир Божий», сделав его самым читаемым интеллигенцией журналом. Татьяне Александровне поначалу трудно было уговорить такого замкнутого человека, каким был в жизни Ангел Иванович, делиться с ней своими замыслами, посвящать в редакторские дела, обсуждать в семье проблемы журнала, но и это получилось. К несчастью. Ангел Иванович тяжело заболел и после неудачной операции умер в возрасте 47 лет. Татьяна Александровна сумела вырастить и воспитать четверых детей, пережить все тяготы и лишения революции, гражданской войны, труднейшие годы начала Советской власти. Умерла Татьяна Александровна от клещевого энцефалита, находясь вместе с двумя своими дочерьми и их семьями в эвакуации под Свердловском после начала Второй мировой войны. Старшая дочь погибла в тюрьме в 1938 году в Харькове. Сын убит на войне в 1941 году. А две дочери дожили до глубокой старости. София Аньоловна Богданович стала детской писательницей. Ее перу принадлежат талантливые воспоминания о В. Г. Короленко, где она описала и свое детство. Еще ею написаны воспоминания о К. И. Чуковском и В. В. Маяковском, а также воспоминания о поэте Николае Заболоцком. Татьяна Аньоловна Пащенко, младшая дочь Т. А. Богданович, жила в Москве. Она тоже оставила воспоминания о своем детстве.* * Т. А. Пащенко, О. Л. Позднева. В минувшем веке. Два детства. С. -Пб., "Формика", 2002.
Санкт-Петербург, октябрь-ноябрь 2006