<...> Были у меня литературные гости, о которых мы говорили.168 Посидели они у меня целый вечер, который прошел в оживленной беседе, но я до сих пор толком не знаю -- с кем имела дело! Разговор был об И. Ф. Анненском, но, конечно, не как о поэте, а как о человеке, которого я часто видела в разной обстановке, при разных обстоятельствах, ведь все мои гимназические годы прошли под одной крышей с семейством Анненских.169
Моя девичья комната и еще две комнаты нашей квартиры находились под громадным балконом Анненских, балкон тянулся во весь этаж. Сохранилась у меня фотография, на которой еще цела эта пристройка, сейчас ее уже нет, от нашей квартиры остались только 4 окна на Малую ул., а моя комната, комната Платона 170 и твоя детская уничтожены во время войны, окнами они выходили в "директорский" сад (возможно, что они снесены еще до войны).
Я, конечно, помню хорошо Ин<нокентия> Федоровича Ан<ненского> -- как сейчас вижу его высокую, стройную фигуру, в темном, строгом костюме с "особенным галстуком", его красивую посадку головы с откинутыми назад волосами и с прядью волос на лбу. Мне тогда казалось, что манеры его были "деланными" (как мы тогда говорили), а вид немного надменный, но после я поняла, что все эти качества внешние были связаны естественно с его особенным внутренним миром.
Вспомнила я и рассказы гимназистов (товарищей Платона и Алешиных171), рассказы интересные об И. Ф. А<нненском> как о директоре. Сама я часто его видела на гимназических спектаклях, в которых он принимал большое участие. Помню, гимназисты ставили "Ревизора" и "Кориолана" (на греческом яз.).172 Анненский сидел всегда в первом ряду, иногда вставал, уходил за кулисы и сам давал "артистам" указания. Рассказала я, как он однажды пригласил маму 173 к себе на квартиру послушать его перевод "Ифигения в Тавриде".174 Чтение было обставлено очень торжественно -- присутствовали только его близкие знакомые. Сильное впечатление осталось у меня от прогулки на пароходе в Петергоф, организовал ее И. Ф. А<нненский> -- для гимназистов, педагогов и их семейств. Был отдельный пароход, оркестр, ресторан и много цветов. Молодежь собралась на палубе, мне было лет 15, все мы вели себя шумно, иногда появлялся "директор", молча останавливался среди нас и долго смотрел на море, делая вид, что не замечает нас. Часто, гуляя в парке, я и Алеша "нарывались" на директора, и никогда я не встречала его в компании, всегда один.
Ходили слухи, что "директор" пишет стихи, но не печатает. Некоторые относились к этому с интересом, считая его человеком одаренным, необыкновенным, а другие относились иронически: напр<имер>, говорили, что директор пишет "декадентские" стихи, понятные только ему одному, -- и декламировали: "Нет не надо сердцу алых..." 175 и т. д. Говорили, что он "томится в современных формах прекрасного" -- и т. д. Рассказала я и о сплетнях, которые ходили по городу, -- касающих<ся> его отношений к Екатерине М. Клеменс.176 Я ее помню хорошо, т<ак> к<ак> одно время брала у нее уроки франц<узского> яз<ыка>. Надо было подтянуться перед экзаменом. Красивая, очень смуглая, мы ее звали "римлянка"; занималась я в ее библиотеке, меня поражало обилие книг, должно быть семья была очень культурная, хотя я была только в одной комнате (библиотеке). Е. М. вышла замуж за учителя русск<ого> яз<ыка> Мухина, который потом стал директором одной из петербургских гимназий.177 Много воспоминаний сохранилось у меня о семействе Анненских, но я, в разговоре с литературоведом, упоминала только о характерном, имеющем какое-то значение для биографии, и отвечала на его вопросы, он многое записал, интересовался Ин<нокентием> Фед<оровичем> и как директором, понравилось, что Ин<нокентий> Фед<орович> обращал внимание на манеры и опрятность одежды у пансионеров (по рассказам Алеши), прощал шалости, но не прощал оборванные пуговицы, пятна на костюмах и грязные ногти. Рассказала, как И. Ф. Анненский пригласил из Мариинского театра балетмейстера Чистякова -- давать уроки танцев пансионерам и детям педагогов.178
По понедельникам в гимназическом актовом зале шли уроки танцев -- вместе с гимназистами брали уроки танцев и 5 девочек, дочерей педагогов, в том числе и я. Две зимы я ходила на уроки, было очень интересно. Сам директор появлялся в зале и следил за порядком. Играл оркестр, вообще все дело обставлено очень парадно.
Один раз, и только один раз, я видела И. Ф. Анненского веселым, смеющимся и очень простым "Петрушку". Пришли в сад бродячие артисты с куклами, расставили ширмы у моего окна, и я видела, как Ин<нокентий> Фед<орович> сидел с мальчиком (племянником Хмара-Барщевским) 179 и оба от души смеялись.180
Дину Валентиновну (жену И. Ф.) я знала лучше и ближе. Она часто приходила к нам, и за чайным столом мы вели общий разговор. Я уже была в последних классах гимназии. Моим "гостям" я описала ее наружность, и довольно подробно, т<ак> к<ак> вид у нее был не совсем обычный: очень старая, вся реставрированная, но со следами бывшей красоты. Она с большим уважением относилась к мужу, говорила, что "Кеня" гениальный человек, что много пишет, но его литературные труды нельзя печатать, т<ак> к<ак> они нашей эпохе непонятны, что он, "Кеня", живет "целым веком" вперед.181
Упомянула я Валентина (Кривича), вспомнила его студентом, женился он на моей подруге, вместе с которой я кончала гимназию, -- на Наташе Штейн,182 <нокентий> Фед<орович> смотрел Петрушку). Он значительно моложе Наташи.
Примечания
167 Федотова Ольга Александровна (урожд. Рождественская, в первом браке Пискарева; 1885--1978) -- старшая сестра Вс. А. Рождественского. Училась в Царскосельской Мариинской женской гимназии. После революции работала в различных детских учреждениях воспитателем. В последние годы жила в г. Пушкине, где и скончалась 6 марта 1978 г.; похоронена там же на Казанском кладбище.
О. А. Федотова была гимназической подругой Инны Горенко, сестры А. А. Ахматовой, хорошо знала их семью. Сохранились дневники О. А. Федотовой гимназической поры, а также мемуарные записи более поздних лет, записи о юности, о царскосельской литературной среде предреволюционной поры. (Сведения об О. А. Федотовой, а также о П. А. Рождественском и А. А. Павлове предоставлены нам М. В. Рождественской) Письмо О. А. Федотовой к Вс. А. Рождественскому хранится в его архиве в ИРЛИ (ф. 370).
168 В. Э. Вацуро и французская исследовательница творчества Анненского Армель Гупи (Armelle Goupy), автор работы "L'art de traduire selon Annenskij" (Revue des etudes slaves, Paris, 1968, t. 46, pp. 39--53) и других исследований об Анненском.
169 и Набережной); А. В. Рождественский был законоучителем православного исповедания в гимназии с 1878 по 1907 г. Ср.: Всеволод Рождественский. Указ. соч., с. 21-23, 40-42.
170 Рождественский Платон Александрович (1883--1911?) -- старший брат О. А. Федотовой, был студентом Военно-медицинской академии.
171 Павлов Алексей Алексеевич -- товарищ Платона Рождественского по гимназии, жених О. А. Рождественской. Скончался от туберкулеза легких 3 июля 1903 г. в санатории Ароза в Швейцарии. Сохранились некоторые записи А. А. Павлова о семье Рождественских и его письма из Арозы к О. А. Рождественской.
172 Явная неточность: трагедию Шекспира "Кориолан" исполнять на греческом языке не могли. Ср. свидетельство Вс. А. Рождественского об Анненском: "<...> особенно приятно ему было устраивать традиционные спектакли для выпускного класса. Так, в нашем рекреационном зале были им поставлены "Кориолан" и трагедия Эврипида "Рэс" в собственном переводе" (Всеволод Рождественский. Указ. соч., с. 99). Сведений о постановке "Ревизора" мы не имеем, однако известно, что 25 ноября 1897 г. гимназистами Николаевской гимназии была представлена в зале Городовой ратуши "Женитьба" Гоголя (Краткий отчет об имп. Николаевской царскосельской гимназии за последние XV лет ее существования (1896--1911 гг.). СПб., 1912, с. 75;).
173 Рождественская Анна Александровна (урожд. Казанская), ум. в 1942 г.
174 "Ифигении в Авлиде" Еврипида (в переводе Анненского -- "Ифигения -- жертва"), переведенной им в 1890-е годы и впервые опубликованной в "Журнале Министерства народного просвещения" в 1898 г. (ч. 316, март, отд. V, с. 97--147; апрель, отд. V, с. 1--27). "Ифигения в Тавриде" (у Анненского -- "Ифигения -- жрица") была последней переведенной им трагедией Еврипида; перевод впервые опубликован в кн.: Театр Еврипида. Перевод со введениями и послесловиями И. Ф. Анненского под редакцией и с комментарием Ф. Ф. Зелинского. Т. III. M., изд. М. и С. Сабашниковых, 1921, с. 167--249.
175 Неточная цитата из стихотворения Анненского "Параллели" (1901) (Стихотворения и трагедии, с. 93).
176 Мухина Екатерина Максимилиановна, урожд. Клеменц -- жена педагога Николаевской гимназии А. А. Мухина, преподавательница французского языка в Царскосельской женской гимназии в 1900--1901 гг. Умерла вместе с мужем зимой 1941--1942 г. в блокадном Ленинграде. О глубокой духовной близости между нею и Анненским свидетельствуют его письма к ней (опубликованы И. И. Подольской; см.: Известия АН СССР, серия литературы и языка, 1973, No 1, с. 49--57; вошли также в раздел "Письма" в Книгах отражений).
177 Мухин Аркадий Андреевич (1867--1942) -- преподаватель русского языка, латинского и греческого языков и логики в Николаевской царскосельской гимназии в 1891--1906 гг., был там же секретарем педагогического совета (см.: Сведения об имп. Николаевской гимназии в Царском Селе. 1898--1899 учебный год. СПб., 1900, с. 39); впоследствии -- директор петербургской 4-й Ларинской гимназии. Автор пекролога об Анненском (Гермес, 1909, 15 декабря, No 20 (46), с. 608-612).
178 Чистяков Александр Дмитриевич (род. в 1831 г.) -- артист балета императорских театров, преподаватель танцев в средних учебных заведениях. Преподавал танцы в Николаевской гимназии с 1899 г. В 1906 г. его сменил профессор хореографии М. Н. Баласанов.
179 "Вербная неделя" (1907) (Стихотворения и трагедии, с. 103).
180 Ср. заметку А. А. Ахматовой о народных представлениях в Царском Селе: "90-ые годы. Уконинские рабочие (фабрика обоев) на святках приходили к нам и разыгрывали "Царь Максимиллиан и непокорный сын Адольф"" (ГПБ, ф. 1073). Эта тема нашла свое преломление в "Трилистнике балаганном" Анненского (Стихотворения и трагедии, с. 140--142).
181 "Мученик красоты": ""Я знаю, что моя мысль принадлежит будущему, и для него берегу мысль", -- говаривал он. Вот почему он был пещерником, вот почему мы не видели его на литературных вечерах ("электричества надо, надо -- глаз подведенных и платьев в облипку", -- шутил И. Ф.)" (Искра, 1909, No 3, 14 декабря, с. 8).
182 Фон Штейн Наталья Владимировна (в первом браке Анненская) -- сестра С. В. фон Штейна (см. прим. 22). Ср. воспоминания В. С. Срезневской: "Валентин женился на Наташе Штейн <...> Молодые жили отдельно внизу -- но внутренняя лестница вела в квартиру Дины Валентиновны и Иннокентия Федоровича, где молодые обедали и куда к вечернему чаю приводили своих гостей". Ср. прим. 94.