Анненский И. Ф. Письма. Т. 2 с. 422-423.
Дорогой Иннокентий Федорович,
Каюсь в моем малодушии. Третьего дня я был так измучен многими волнениями, что у меня не хватило духу сказать Вам о том, что Ваши стихи, уже набранные и сверстанные, все-таки пришлось отложить — как Вы этого опасались. И теперь мне очень совестно, т<ак> к<ак> нарушить слово, сказанное Вам, мне особенно больно. Одно время я думал даже поступиться стихами Черубины (приходилось ведь выбирать: или — или), но «гороскоп» Волошина уже был отпечатан... и я решился просто понадеяться на Ваше дружеское снисхождение ко мне. Ведь для Вас, я знаю, помещение стихов именно в № 2 — только каприз, а для меня, как оказалось в последнюю минуту, замена ими другого материала (бесконечный Дымов, Рашильд, поставившая условием — напечатание ее рассказов не позднее ноября, «Хлоя» Толстого — единственная вещь с иллюстрациями) повлекла бы к целому ряду недоразумений. А допечатывать еще пол-листа (мы уже и так выходим из нормы) Ефроны наотрез отказались. В то же время, по совести, я не вижу, почему именно Ваши стихи не могут подождать. Ваша книжка еще не издается, насколько мне известно; журнал же только дебютирует. Ведь, в конце концов, на меня валятся все шишки! С составлением первых №№ бесконечно трудно. Каждый ставит свои условия, обижается за малейшую перемену решения. Но фактически ни один журнал и ни один редактор не может, при самом искреннем намерении, оставаться непоколебимым в принятом решении. Столько чисто технических соображений, которые всплывают непрестанно и которым нельзя не покориться. Статья Ваша о современном лиризме<,> напр<имер,> вышла гораздо длиннее, чем я предполагал: ведь мы думали уместить ее в двух №№, а она разрослась на три, да еще без последней части. Дымов вместо обещанных 5-6 листов дал около 8 и т<ак> д<алее>.
Ответ Анненского в письме от 12 ноября 1909г.