Поиск по творчеству и критике
Cлово "BONHEUR"
Входимость: 1. Размер: 20кб.
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Входимость: 1. Размер: 96кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 20кб.
Часть текста: - непосредственность минуты: она стонет, скрежещет, она проклинает и иногда покоряется, но всегда только с неделимою и с несообщаемой подлинностью. Состраданию тоже не до слов. Сострадание не грезит Прометеем на скале: оно должно молча разматывать бинты, пока долото хирурга долбит бледному ребенку его испорченные кости. И нигде трагическая роль поэзии не обнаруживается с такой яркостью, как именно в изображениях муки. Ведь поэт влюблен в жизнь, ведь он хотел бы разлиться в мире, ведь он воображает, что он и точно стал этим миром, и все это - только иллюзия. Не поэт стал жизнью, - наоборот, жизнь принизилась, сузилась до него, так часто смешная и даже нелепая, если сравнишь ее с настоящею. И вот там, где поэт чувствует, как ему кажется, только чужую муку, на деле красуется и расцветает лишь один безысходный эгоизм, пусть ни для кого не обидный и даже всех утешающий эгоизм, но столь же чуждый истинному, действенному состраданию, как и его тупой и сытый собрат. Идея смерти тоже всегда привлекала к себе поэтов. И на это есть, по-моему, серьезная психологическая причина, даже две причины. Дело в том, что страх человека перед смертью глубоко...
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Часть текста: прочих новинок, небольшую книжку (помню: переплет оливкового цвета с тисненной золотом луковичкой в углу) — «Intentions» Оскара Уайльда. Эти написанные с дерзкой независимостью и лукавым мастерством размышления в форме диалогов об искусстве и литературе в русском переводе вышли не так скоро, но томик Уайльда принадлежал к тому роду книг, что завоевывают внимание читателей и до прочтения: двух-трех журнальных статей было довольно, чтобы автор этих диалогов и его парадоксальное эстетство вызвали всеобщий интерес в литературных кругах. И вот, в то время как в Англии после судебного процесса, обесславившего Уайльда за «дурные нравы», было принято молчать о Уайльде, талантливейшем критике, авторе нескольких острых театральных пьес, романа «Дориан Грей», восхитительных сказок и совсем замечательной его «окаянной» книги «De profundis» 1 , а в Париже, где он доживал век в крайней нужде, забытый соотечественниками, признанный только очень избранным кругом французских писателей (Барбе д'Оревильи, Вилье де Лиль-Адан, Верлен), — у нас его слава утвердилась как-то сразу и влияние на передовую эстетствующую молодежь возросло необычайно быстро. Такое было время. В самодержавной России после долгих лет спячки жадно обновлялось художественное сознание и вспыхивали то здесь, то там маяки, указывая путь всему новому, необычному, ниспровергающему литературный «вчерашний день». И чем разительнее «новое» отличалось от «старого», тем больше был успех. Нельзя себе представить ничего более противоположного отправным точкам зрения наших ревнителей научной объективности,...
Входимость: 1. Размер: 96кб.
Часть текста: Леконт де Лилль и его "Эринии" I В Люксембургском саду, в Париже, вот уже десять лет красуется статуя Леконта де Лиль, а между тем не прошло и пятнадцати со дня его смерти. Очень знаменательный факт, особенно ввиду того, что поэт никогда не был популярен даже между парижан. Есть поэтические имена, вокруг которых долго после того, как они перешли в надгробие, все еще кипит вражда. Бодлер умер сорок, а Гейне целых пятьдесят лет тому назад, но историку одного из этих поэтов и в наши дни недостаточно вооружиться грифелем и свитком своей музы - он, должен обладать еще мускулами Одиссея, чтобы унести к себе неопороченным мертвого героя. Не таково имя Леконта де Лиль. Оно сделалось историческим еще при жизни поэта, а теперь ретроспективно творчество знаменитого креола кажется нам чуть что не планомерным. Когда в 1852 г. скромный учитель уже на 35 году от рождения впервые выступил со сборником "Античных поэм", то не кто иной, как Сент-Бев {1}, отметил в новой книге замечательные стихи. Перед читателями был уже вполне готовый поэт. Позднейшей критике оставалось только углублять и оттенять в нем черты, раз навсегда намеченные автором "Новых понедельников". Это были: 1) широта изображения; 2) идеалистический подъем и, наконец, 3) удивительный стих, который лился у нового поэта непрерывным, полноводным, почти весенним потоком, ничего не теряя при этом из своей плавной величавости. Сент-Бев обратил, между прочим, внимание на одну пьесу Леконта де Лиль, и я не могу не выписать здесь же хотя бы двух заключительных ее строф, с такой проницательностью критик в первой же книге африканца напал на ключ ко всему, что он писал потом: Mais si, desabuse des larmes et du rire, Altere de l'oubli de ce monde agite, Tu veux, ne sachant...