Поиск по творчеству и критике
Cлово "ENNUI"
Входимость: 4. Размер: 83кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 96кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 4. Размер: 83кб.
Часть текста: дань..., или знак... - нет, скорее "рифма", позволяющая наполнить дополнительными смыслами такое, казалось бы, тривиальнейшее и понятнейшее сочетание слов: потому что "Тоска Анненского" - это, после "Тоски сада", "Тоски медленных капель", "Тоски мимолетности" - нет, не после них, но с ними - нечто большее, чем только переживание поэта или слово поэта: это заголовок, это Имя. Впрочем, речь пойдет о слове и только о слове. 2 У каждого поэта есть свои излюбленные слова, смысл которых в их текстах существенно индивидуализируется. Этот личный словарь заслуживает самого пристального внимания: здесь как бы концентрируется специфичность данной поэтической системы, здесь могут оказаться свернуты ее фундаментальные определения. Конечно, употребление большинства слов в поэзии более или менее индивидуально - иначе это не называлось бы поэзией - я говорю в данном случае о словах, чья необычность в предлагаемых контекстах бросается в глаза, о тех словах, пристрастие к которым у анализируемого поэта особенно отчетливо. Это пристрастие не обязательно коррелирует со статистически достоверным превышением средней частотности употребления данных слов в изучаемых текстах. Степень их характерности и уникальности выясняется подчас лишь в результате семантического анализа. Здесь есть определенный риск и даже подлог...
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: поэта и человека. Удалось однажды, случайно, поговорить с сыном поэта, тоже изысканным поэтом, писавшим под псевдонимом "Валентин Кривич". Вышла, кажется, только одна его книжечка стихов "Цветотравы". Где сейчас Валентин Анненский-Кривич - не знаю. Один из бывших учеников Анненского, в царскосельской гимназии, где поэт был директором, г-н С. прямо-таки удивился: "Как, он писал стихи? Иннокентий Фёдорович? Вот бы не сказал! На меня он всегда производил впечатление какого-то старомодного сноба. Даже ходил он как-то вприпрыжку и одевался как-то особенно вылощено". Тут г-н С. представил походку И. Ф. Анненского. Другая особа, дама, знавшая И. Ф. А., рассказывала, что поэт (она знала, что И. Ф. пишет) производил на неё странно двойственное впечатление. Не то тяжко больного, но скрывающего свою болезнь. Не то человека, которого заставляют делать нечто, что ему невероятно противно. И даже сказала, что Анненский напомнил ей одного сумасшедшего, который вообразил себя стеклянным и всё время боялся, что его неосторожно толкнут, и он разлетится на мельчайшие осколки. С г-ном С. я, пожалуй, не могу согласиться, ибо когда я ему прочёл стих. Анненского "То было на Валлен-Коски", С. сказал: "Декадентщина". Но дама, сравнившая Анненского со "стекломаниаком", была очень близка к истине. Анненский страдал неизлечимой и острой болезнью сердца и действительно знал, что умереть может каждую минуту. Такая стеклянная чувствительность ко всем оттенкам жизни и искусства сквозит в лирических пьесах поэта. Он боялся смерти, и ощущение её...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: qui s'epanouit tout pres de mon balcon et je pense a Vous... et tout enfoui dans la salete de mes bouquins je ne fais que penser a Vous, si entouree et pourtant si seule et si mystiquement ensoleillee du feu de ma pensee solitaire... Mais je vous vois madame tout en vous plaisant un brin a ces preciosites, au fond de Votre "Moi raisonnable" me reprocherma faineantise sans nom... "Il m'a promts pourtant de travailler"... Si fait, chere dame, Euripide va toujours son petit train, et je suis a Theramene deja cet октябрист unpayable et "fin desiecle". Ma barque a deja noye Ie dandysme scelerat d'Alcibiade dans l'eubli prochain de ma nouvelle oeuvre, et Aristophane attend son tour en causant "en enfant de bonne maison" avec Euripide son ennemi personnel, que j'ai eu la maladresse d'entasser avec lui dans Ie desordre de mes feuilles ecrites au crayоп. Mats je me vois oblige de leur donner quelque jours de treve a tous sur l'appel sinistre du Ученый Комитет dont j'ai manque oublier la queule de Moloch inassouvi. C'est dimanche aujourd'hui - ennui fatal de... jeu de preference et de causeries fades et languissantes. Je Vous entends, mon amie, me demander de mes nouvelles. On, je suis toujours a la surface, - mais c'est tout ce que j'ai pour me consoler. Le coeur est faible, - et la pensee fievreusement agitee, me travaillant... sans avantage meme pour les generations a venir. A vous de coeur... pas si faible alors - non I. A.{*} {* Дом Эбермана 16 VI. 1905 Мой дорогой и нежный друг, Ваше письмо обрадовало меня - я читаю и перечитываю его, и оно дает мне "Вас", "Вашего я" больше, чем Вы, быть может, хотели мне его уделить. Я мысленно сочетаю его с пионом, розовым и таинственно озаренным солнцем, который расцвел рядом с моим балконом, и я думаю о Вас... Погрязая в мусоре моих книг, я беспрестанно думаю о Вас, такой окруженной и все же такой одинокой и таинственно, будто солнцем, озаренной...
Входимость: 1. Размер: 96кб.
Часть текста: одного из этих поэтов и в наши дни недостаточно вооружиться грифелем и свитком своей музы - он, должен обладать еще мускулами Одиссея, чтобы унести к себе неопороченным мертвого героя. Не таково имя Леконта де Лиль. Оно сделалось историческим еще при жизни поэта, а теперь ретроспективно творчество знаменитого креола кажется нам чуть что не планомерным. Когда в 1852 г. скромный учитель уже на 35 году от рождения впервые выступил со сборником "Античных поэм", то не кто иной, как Сент-Бев {1}, отметил в новой книге замечательные стихи. Перед читателями был уже вполне готовый поэт. Позднейшей критике оставалось только углублять и оттенять в нем черты, раз навсегда намеченные автором "Новых понедельников". Это были: 1) широта изображения; 2) идеалистический подъем и, наконец, 3) удивительный стих, который лился у нового поэта непрерывным, полноводным, почти весенним потоком, ничего не теряя при этом из своей плавной величавости. Сент-Бев обратил, между прочим, внимание на одну пьесу Леконта де Лиль, и я не могу не выписать здесь же хотя бы двух заключительных ее строф, с такой проницательностью критик в первой же книге африканца напал на ключ ко всему, что он писал потом: Mais si, desabuse des larmes et du rire, Altere de l'oubli de ce monde agite, Tu veux, ne sachant plus pardonner et maudire, Gouter une supreme et morne volupte, Viens! Le soleil te parle en paroles sublimes; Dans sa flamme implacable absorbe toi sans fin; Et retourne a pas lents vers les ci'fes infimes, Le coeur trempe sept fois dans le neant divinl {*}. {* Poemes antiques, p. 293. Но если, наскучив слезами и смехом, жадный забыть этот суетливый мир, не умея более ни прощать, ни проклинать, ты захотел бы вкусить последней и мрачной услады - Приди! Слова Солнца великолепны. Дай неукротимому пламени его вдосталь тобой надышаться... А потом вернись медленно к ничтожеству городов, с сердцем, ...