Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Г"

1. Стихотворные переводы. Ада Негри

Входимость: 1. Размер: 17кб.

Часть текста: земле, а там заснут на крышах, на дорогах, на столбах и деревьях. Кругом - тишина в глубоком забытьи, и ко всему равнодушный мир безмолвен. Но в этом безбрежном покое сердце обернулось к прошлому и думает об усыпленной любви. Тучи Я стражду. Там, далеко, сонные тучи ползут с безмолвной равнины. На черных крыльях гордо прорезая туман, каркая, пролетают вороны. Печальные остовы деревьев с мольбой подставляли свои нагие ветви под жесткие укусы ветра. Как мне холодно. Я одна. Под нависшим серым небом носятся стоны угасшего и говорят мне: Приди. Долина одета туманом, приди, скорбная, приди, разлюбленная. *** Она сказала мне: "Ты не знаешь смеха. Проклятье неразлучно с твоим злым стихом. Ты не знакома с песнью, где резвится радость и в солнечных лучах бродит музыка лобзаний, с той гармоничной песнью, которая, как античная богиня, нагая вырвалась из языческих покровов, вырвалась и летит ввысь, разбрасывая розовые и белые тучи". Потом она спросила: "Где ты родилась, поэтесса рокового несчастья? Какая ненавистная сила заговорила тебя еще в колыбели?" И я ответила: "Я родилась в лачуге и выросла в грязи. С тех пор в тумане солнечного блеска, среди жгучих гимнов вселенной, меня обступает издалека и вблизи эхо жалобных...

2. Эстетика "Мёртвых душ" и её наследие

Входимость: 2. Размер: 30кб.

Часть текста: Ф. Анненский, М., "Наука", 1979 Эстетика "Мёртвых душ" и её наследие На низком и глубоком стуле сидит похудевший донельзя человек; на нем халатик и трогательно смятая вокруг тонкой шеи белая сорочка, с которой как бы не сошел еще отпечаток мучительной ночи. Сидит он, немного подавшись вперед, и смотрит прямо перед собою, и в самой позе его чувствуется то особое, пристальное, как бы хищное любопытство, которое умел испытывать только Гоголь. Да - это Гоголь. Это - его тревожная заостренность черт, и его, столь для нас близкая, глянцевито завесившая ухо, скобка волос. Прямо перед сидящим - широкий раствор очага, и огонь наивно похож там на прихотливо разросшийся тропический куст. В ногах у Гоголя, возле самого огня, - казачок на корточках и ждет его приказаний. Один небольшой сверток мальчик, не глядя, уже подпалил, а другой и покоробившаяся от соседства с пламенем тетрадка ожидают своей очереди. На камине не столько вещь, как эмблема - часы, но, должно быть, уже с тонко звенящим, больше не державинским боем {1}. На втором плане накрытый точно для молебна столик и там античная люцерна {2} и кто-то крылатый сделал последний шаг, чтобы дунуть на огонь светильника и погасить существование Гоголя. Но крылатому стало страшно или грустно? Он неловко осел на выступившую уже правую ногу и так и замер, закрыв лицо бескровными кистями рук. А в распахнутой двери остановилась сплошь, с головою, закрытая белая фигура, книзу расходящаяся конусом, и чья-то невидная рука высоко держит перед покрывалом небольшой и поблескивающий потир. Я пересказал вам один наивный и трогательный рисунок {3}, сделанный в самый год смерти Гоголя. Вот еще, значит, когда началась гоголевская легенда. Я бы хотел, однако, посмотреть на рисунок...

3. Вторая книга отражений. Гейне прикованный

Входимость: 1. Размер: 24кб.

Часть текста: последней арены. Я полюбил давно и навсегда не "злые песни" Шумана {1}, не "Лорелею" Листа {2}, а лихорадочные "Истории" Романцеро. Когда Гейне писал их, он был уже навсегда прикован к постели и, почти слепой, в своей могиле из 12 матрацев страдал невыносимо и лишь с редкими перерывами от грызущей боли в позвоночнике и судорог. Жизнь Гейне стала в это время, помимо муки, какая-то "отвлеченная". Лица друзей уже стирались для него узором обоев; любовь приходила, как сиделка, с состраданием, с услугой, забыв о своих требованиях; смех точно прикрывал судорогу; самый поцелуй уже не томил и не опьянялэто был скорее символ, ускользающая мечта, что-то чужое и случайное... Жизнь... но уже навсегда без простора, недвижная и без неба... Жизнь - готовая уйти гостья... А лес?.. и его никсы {3} - первые музы Гейне? Послушайте первую пьесу "Ламентаций" {4}. "Ручей журчит безнадежно, как Стикс, а на его одиноком берегу сидит никса; смертельно бледная и немая, точно каменное изваяние, она кажется погруженною в глубокую печаль. Охваченный состраданием, я хочу подойти к ней, но нимфа быстро поднимается: она только взглянула на меня, - и убегает, а на лице ее ужас, точно она увидела привидение". Но чем беднее становилась жизнь как восприятие, тем напряженнее искала наполнить окружающую пустоту самая душа поэта. В душной комнате расцветали странные, почти осязательные воспоминания. Фантазия, потеряв свою лесную дикость, обрела взамен ее необычайную, ...