Поиск по творчеству и критике
Cлово "INDEX"
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 58кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: "Ифигения в Авлиде" Инн. Анненского (древнегреческая трагедия в стиле модерн) (резюме) "Philologica", http://www.rvb.ru/philologica/index.htm, 7, 2001/2002. Поводом для статьи послужил выход в свет трагедий Еврипида (1999) в полностью восстановленных переводах Иннокентия Анненского (ранее они печатались в редакции Ф. Ф. Зелинского) * . Задача настоящих заметок — охарактеризовать переводческие принципы Анненского на примере одной трагедии, а именно «Ифигении в Авлиде» (1898). Ни один текст Еврипида не дошел до нас с такими искажениями и не подвергался стольким попыткам атетезы, как «Ифигения в Авлиде». Плохое состояние памятника ставит переводчика (а Иннокентий Анненский был к тому же филологом-классиком) перед очень деликатной задачей: с одной стороны, разногласия в оценке дошедшего текста позволяют ему проводить свою точку зрения, с другой — он не должен навязывать ее читателю: следует с предельной осторожностью переводить пассажи, вызывающие сомнение у интерпретаторов. Уже сам пролог трагедии ставит филологов перед проблемой. В отличие от всех дошедших трагедий Еврипида, в «Ифигении» начальный монолог, написанный ямбическими триметрами, обрамлен диалогом, и эта часть пролога написана не обычным ямбом, а анапестическим диметром. Между исследователями больше века идет спор об аутентичности пролога «Ифигении» и примыкающего к нему парода. В такой ситуации переводчику разумнее всего было бы сохранить традиционный состав текста и, во всяком случае, перевести анапестическую часть пролога анапестами. Анненский этого по неведомой причине не сделал — он заменил анапесты ямбами и дольниками, тем...
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Часть текста: уникальное место занимает Иннокентий Фёдорович Анненский - филолог, знавший 14 языков, переводчик, критик, исследователь Еврипида, но прежде всего - поэт ("Да, да, с этим претенциозным "о", - как любил говорить он сам). В своей статье "Что такое поэзия?" Анненский говорил о современной лирике, как о "дите смерти и отчаянья". В другой же статье он пишет, "что поэты говорят обычно об одном из трёх: о страдании, о смерти и о красоте". Эта триединая формула относится прежде всего к нему самому. Анненский любил трагическое начало в искусстве (недаром он создатель замечательной трагедии "Фамира Кифаред"). По его мнению, именно настоящий человек, глубоко ценящий красоту природы, искусства, способен к трагическому мироощущению, ибо он осознаёт всю хрупкость окружающего мира. "Его страдающий человек живёт в прекрасном мире, овладеть которым он не в силах", - пишет Л. Гинзбург. 1 Человек в поэзии Анненского жаждет преодолеть своё одиночество, стремится к слиянию с окружающим миром, но осознаёт невозможность этого. В статье "Бальмонт-лирик" Анненский пишет: "Мы никак не хотим допустить, что старые художественные приёмы, которые годились для Манфреда и трагического Наполеона, вся эта тяжёлая романтическая арматура мало пригодна для метерлинковского я: там была сильная воля, гордая замкнутость натуры, там было противопоставление себя целому миру, была условная определённость эмоций, была и не всегда интересная поэтически гармония между элементарной человеческой душой и природой, сделанной из одного куска. Здесь, напротив, мелькает я, которое хотело бы стать целым миром, раствориться, разлиться в нём, я - замученное сознанием своего...
Входимость: 1. Размер: 58кб.
Часть текста: Кленовского "Поэты Царскосельской гимназии" /1/, где он говорил о поэтических традициях гимназии, о поэте-директоре Иннокентии Федоровиче Анненском, о ставших поэтами учениках: Николае Гумилеве, Вс. Рождественском, Дм. Коковцеве, братьях Оцуп и о многочисленных "мелких" поэтах, росших в стенах гимназии. "Я не знаю, что сохранилось сейчас, после войны от Царского Села..." - писал Кленовский. "Говорят, многое разрушено. Но если что и сохранилось, то границу между "старым" и "новым" было бы, вероятно, еще труднее провести, чем прежде. Ведь из "нового" за полустолетие многое стало "старым", не только внешне приобрело аромат старины, но превратилось исподволь в исторический памятник, реликвию, элизиум теней... Таково, например, то неказистое казенное здание "Императорской Николаевской Царскосельской Гимназии", что высилось на углу не помню уже каких двух улиц. Архитектурной достопримечательности оно никак не представляло. Но через его классы, коридоры и кабинеты прошли такие замечательные люди нашего недавнего литературного прошлого, что, очутись я сейчас в Царском Селе, с таким же трепетом подошел бы к нему, с каким подходил когда-то к зданию пушкинского лицея..." Война пощадила здание Николаевской гимназии, оно по-прежнему стоит на перекрестке царскосельских улиц Набережной и Малой. Но, в отличие от блистательного пушкинского лицея, историческая память обошла его стороной. Долгие годы ничто не говорило редкому прохожему, что здесь в течении десяти лет жил и творил замечательный поэт Иннокентий Анненский....