Поиск по творчеству и критике
Cлово "RUE"
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Входимость: 1. Размер: 77кб.
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Часть текста: ГЕЙНЕ ПРИКОВАННЫЙ ГЕЙНЕ И ЕГО "РОМАНЦЕРО" I Когда при мне скажут "Гейне", то из яркого и пестрого плаща, который оставил нам, умирая, этот поэт-гладиатор, мне не вспоминаются ни его звезды, ни цветы, ни блестки, а лишь странный узор его бурой каймы и на ней следы последней арены. Я полюбил давно и навсегда не "злые песни" Шумана {1}, не "Лорелею" Листа {2}, а лихорадочные "Истории" Романцеро. Когда Гейне писал их, он был уже навсегда прикован к постели и, почти слепой, в своей могиле из 12 матрацев страдал невыносимо и лишь с редкими перерывами от грызущей боли в позвоночнике и судорог. Жизнь Гейне стала в это время, помимо муки, какая-то "отвлеченная". Лица друзей уже стирались для него узором обоев; любовь приходила, как сиделка, с состраданием, с услугой, забыв о своих требованиях; смех точно прикрывал судорогу; самый поцелуй уже не томил и не опьянялэто был скорее символ, ускользающая мечта, что-то чужое и случайное... Жизнь... но уже навсегда без простора, недвижная и без неба... Жизнь - готовая уйти гостья... А лес?.. и его никсы {3} - первые музы Гейне? Послушайте первую пьесу "Ламентаций" {4}. "Ручей журчит безнадежно, как Стикс, а на его одиноком берегу сидит никса; смертельно бледная и немая, точно каменное изваяние, она кажется погруженною в глубокую печаль. Охваченный состраданием, я хочу подойти к ней, но нимфа быстро поднимается: она только взглянула на меня, - и убегает, а на лице ее ужас, точно она увидела привидение". Но чем беднее становилась жизнь как восприятие, тем напряженнее искала наполнить окружающую пустоту самая душа поэта. В душной комнате расцветали странные, почти осязательные воспоминания. Фантазия, потеряв свою лесную дикость, обрела взамен ее необычайную, почти болезненную чуткость. Обострилась и ирония; никогда не была она такой злой, ядовитая и богохульная. Музыкальная ...
Входимость: 1. Размер: 77кб.
Часть текста: помню, он непременно желал услышать от отца несколько слов по своему адресу -- и услышал: Даюсь я NN диву, Как мог твой гений сразу: И унавозить "Ниву" И переполнить "Вазу". 269 Не знаю уж, оценил ли поэт действительную заостренность этого экспромта, -- но, кажется, как я слышал, он на шутку эту очень обиделся. Когда начинался "Сев<ерный> курьер" кн<язя> В. В. Барятинского в сотруднич<естве> с Арабажиным, 270 то покойный Мордовцев 271 ассигновал для первого No этой газеты рассказ "Гадюка". Кажется, по малорусско<му> поверью, гадюка приносит дому не то какую-то удачу, не то вообще "счастье". Почему-то "Гадюка" в газету не прошла. По этому поводу отец, как-то находясь в веселом расположении духа, продекламировал следующий маленький рассказ; Раз в редакции у дюка Появляется Гадюка. За Гадюкой -- Даниил. Князь Даниле -- "Как он мил!" Похвалил и Арабажин: "Ваш "Гадюка" авантажен. О це -- гарно! О це -- дiд! Разумеется, в кредит?" A Мiрдiвцев: "Як не так! Стричка тiкста четвертак. Ну, а грошiв кто не мае -- Той Гадюки не пимае!.." Та "Гадюку" ухопив Та до дому уходыв. Вспоминается мне и еще остроумная шутка, сказанная по адресу одного сослуживца, тоже директора среднего учебного заведения, человека не дурного и не злого, но чрезвычайно важного, лоснившегося от собственного благополучия и в достаточной степени невежественного. Вот эти строки: По утрам смотрел на парты, Вечерами дулся в карты Иль в халате отдыхал Средь японских опахал. Лыс -- но видная фигура. Важность -- римского авгура И... хоть Бокля не читал, Но имеет капитал. -- Ну, угадай, кто это, --...
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Часть текста: иностранных, слова над останками немецкого поэта; два слова, оставленные стоять в течение целых 45 лет на камне, в хаосе усыпальниц парижской бедноты... О, у немцев, очевидно, был не один, а много поэтов, которые назывались Генрих Гейне! Я не думаю, конечно, чтобы поэты так уж нуждались в чьей-нибудь признательности, тем более посмертной, да еще в виде такой претенциозной нелепости, как мавзолей {1}. Но грустно думать, что для поэта не нашлось даже каменных слов на том языке, которому он сам оставил венок бессмертной свежести. Можно, пожалуй, предположить, что не только соотечественники Гейне, но и вообще все люди, думающие по-немецки, так прочно и раз навсегда обиделись на его выходки против орла Гогенцоллернов или знамени Фридриха Барбаруссы {2}, что в их глазах для кары Гейне оказалось мало даже его двадцатилетнего изгнания {3}. Когда-то Прометей горько оскорбил отца богов профанацией его стихии: он был сурово наказан, но тот же Зевс родил и героя, положившего конец пытке титана. Неужто же олимпийцы оказались менее злопамятными, чем бюргеры Дюссельдорфа и Франкфурта? В настоящее время, благодаря покойной австрийской императрице, могила Гейне украшена достойно ее червей {4}, но оценка автора "Германии" на его родине далеко не свободна еще и теперь от горечи оскорбленных им...