Поиск по творчеству и критике
Cлово "DEL"
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Входимость: 1. Размер: 45кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: рефлексии мифа об Орфее и Эвридике в русской культуре. В начале века «случай Орфея» заново привлекал внимание к таинству творческого духа, истоку творения, ибо в мнемоническом ключе поэтическое творчество издавна уподоблялось descensus ad inferos, вызыванию усопшего из подземного мира 2 . Орфей мыслился психагогом, вызывателем теней, между тем стихи О. Мандельштама, навеянные оперой «Орфей и Эвридика» К. Глюка («Я в хоровод теней...» - 1920), компрометируют психагогию как художественную идею: Я в хоровод теней, топтавших нежный луг, С певучим именем вмешался... Но все растаяло - и только слабый звук В туманной памяти остался 3 . Мандельштам - не психагог, но, несомненно, Орфей 4 : «Он опыт из лепета лепит. И лепет из опыта пьет» (М - 229), и только А. Дейч мог отказать поэту в праве чувствовать непринужденную близость к Орфею 5 , хотя в рецензируемом Дейчем «Камне» уже очевидна «орфическая» преданность Музыке, которая так восхищала Н. Гумилева 6 . Другой атрибут «орфического» призвания поэта был позже указан Н. Мандельштам: «Есть, - писала она по поводу «любовной» лирики Мандельштама, - таинственная связь стихов с полом, до того глубокая, что о ней почти невозможно говорить» 7 . Вместе с тем и в начале пути, ощущая себя не мистагогом, а «пешеходом», Мандельштам в стихотворении «Пешеход» (1912) сформулировал «лирически трезвую» мысль: «... музыка от бездны не спасет» (М - 102). В свете психагогической проблематики интересны «летейские» стихотворения Мандельштама 1920 года «Когда Психея-жизнь спускается к теням...» и «Я слово позабыл, что я хотел сказать...», которые печатались...
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Часть текста: целого, которое определяет всех нас, жителей Европы. Европейская культура, несмотря на свое национальное своеобразие, на разделения и конфликты, в глубине своей всегда жила одними представлениями, одними ритмами. С точки зрения европейской, Анненский принадлежал поколению, которому было свойственно, хотя и по-разному в каждом из уголков Европы, острое чувство трагизма жизни. Чтобы дать понятие о том, что я имею в виду, назову имена только трех человек, родившихся почти одновременно с царскосельским поэтом: Всеволод Гаршин, русский, родился в 1855 году; Артюр Рембо, француз, 1854 года рождения; Винсент Ван Гог, голландец, 1853 года рождения. А философскую книгу, ключевую для понимания душевного строя этого поколения и переведенную на многие языки, написал Мигель де Унамуно, испанец, родившийся чуть позже, в 1864-м. Она называется «О трагическом мироощущении» 1 . Были, разумеется, и другие поколения, понимавшие жизнь как трагедию. Специфика того поколения, о котором идет речь, заключается в том, что для него трагедия жизни была прежде всего всецело внутренним переживанием, драмой, свершающейся в замкнутом мире несчастного субъекта. Соответственно, художественные произведения, где зафиксировано жизнеощущение этого поколения, отличаются от более ранних или более поздних произведений, которые с таким же правом могли бы называться «трагическими». В лирике, например, до и после Анненского были «трагические» поэты, писавшие «трагические» стихи. Но...
Входимость: 1. Размер: 45кб.
Часть текста: контексте его творчества противоположности не сливаются, а воплощаются в основных фигурах, долгие годы определявших направление развития поэтической мысли И. Анненского, — Ш. Бодлера и Ш. Леконта де Лиля. Бодлер, безусловно, увлекал воображение современников Анненского. В числе его первых переводчиков был даже поэт-революционер П. Якубович (Мельшин). Леконт де Лиль был не столь популярен. Интерес к этому поэту во многом был для автора, «русского Еврипида», профессиональным: классик Леконт де Лиль познакомил французских читателей не только с Еврипидом, но и с Гомером, Гесиодом, Софоклом и Эсхилом, — однако этим не ограничивался и продолжался всю жизнь. Самое первое его проявление — два стихотворения Леконта де Лиля, переписанные женой поэта в тетрадь с ранними его произведениями (тетрадь озаглавлена «Ин. Ан. N ДВА 1879», где Ин. Ан. — Иннокентий Анненский, ДВА, по воспоминаниям В. И. Кривича, прочитывалось как инициалы Д. В. Анненской, жены поэта, а 1879 означал одновременно и реальную, и мемориальную дату — дату свадьбы. Подробное описание рукописи см. у Н. В. Котрелева 3 ). Самое позднее — одна из последних статей поэта «Леконт де Лиль и его "Эриннии"» (1909). Однако, работая над статьей, поэт уже осмысляет ее как возвращение в прошлое: «Эти дни живу в прошлом... Леконт де Лиль... О Леконте де Лиль... К Леконту де Лиль...» 4 Между ними — поэтические переводы (8 вошло в «Тихие песни», 3 — в «Посмертные стихи» и 1 — в «Стихотворения и трагедии» (1959), отрывок из поэмы «La Vigne de Naboth» не опубликован), подстрочник стихотворения «Le Vent froid de la Nuit» (ед. хр. 58, л. 2 об. -3 об.), статья «Ион и Аполлонид» 5 , краткий обзор в статье «Античный миф ...