Поиск по творчеству и критике
Cлово "PEUT"
Входимость: 2. Размер: 5кб.
Входимость: 2. Размер: 95кб.
Входимость: 2. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 20кб.
Входимость: 1. Размер: 69кб.
Входимость: 1. Размер: 99кб.
Входимость: 1. Размер: 77кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Входимость: 1. Размер: 96кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 5кб.
Часть текста: La partie concluante en est consacree a Merlin l'enchanteur d'lmmermann. Зелинский me donne l'impression d'en raffoler. D'apres son analyse - et par esprit de contradiction peut etre-je ne !e goute que mediocrement, ce monde de sygnes et de blondes charnues aux yeux couleur de mousse de biere. Pour Wagnerien, je le suis. je 1'etais toujours, et je me rejouis d'avance de la perspective de contempler le Ring en entier, d'autani plus que je puis compter sur votre commentaire... une parcelle de vous: vous qui Faimez bien, n'est ce pas, ce monde d'Allemagne legendaire? Vous ne me dites rien, si Vous allez toujours bien et si Vous avez de bonnes nouvelles de ce pauvre Max. Que Dieu vous le garde, cherie! Vous qui etes la bonte et la compassion meme, Vous le soleil de tous ceux qui vous entourent et qui vous adorent meme pour la faible lueur qui leur parvient de vous. La plume me glisse de la main. Au revoir, fee! Il est nuit, il fait noirl... Ah... A vous de coeur I. A. {* 22. 11 1907. В<еликий> Устюг Я получил Ваше письмо, мой милый друг, накануне моего отъезда (возможного!). Это было прелестным введением - сплошная поэзия и фиалки - к моей эпопее Устюга Усыпительного {1}, где, кстати, я полагаю, поставил решительную точку. Вы говорите мне о Лоэнгрине {2}. Знаете ли Вы, что я думал об этом персонаже (мистическом, в большей мере, чем таинственном) и, может быть, в тот самый момент, когда Вы...
Входимость: 2. Размер: 95кб.
Часть текста: стать искусством, для которого поэзия была бы лишь материалом" {ЦГАЛИ, ф. 6, оп. 1, ед. хр. 160, л. 15.}. В этих словах, может быть, отчасти объяснение того странного, на первый взгляд, отбора произведений, о которых пишет Анненский. Наряду с такими шедеврами, как "Гамлет", "Мертвые души", "Преступление и наказание", он нередко обращается к произведениям второстепенным - таким, как "Странная история" Тургенева, "Анфиса" Л. Андреева и др. В "Книге отражений" Анненский обосновал принципы своего отбора: "Я брал только то, что чувствовал выше себя и в то же время созвучное. Но был и еще критерий. Я брал произведения субъективно-характерные. Меня интересовали не столько объекты и не самые фантоши, сколько творцы и хозяева этих фантошей" (с. 5). Таким образом, выбор произведений обусловлен их соотнесенностью с тем кругом социально-нравственных и философских проблем, к которым тяготел сам Анненский. Анненский, по-видимому, различал два этапа в становлении своей критической прозы. В статье "Нос" он сослался (что было для него крайне необычно) на одну из ранних своих статей ...
Входимость: 2. Размер: 3кб.
Часть текста: И. Ф. Анненский - Е. М. Мухиной 17. Х 1908 И. Ф. АННЕНСКИЙ - Е. М. МУХИНОЙ 17. Х 1908 Ц<арское> С<ело>, Захаржевская, д. Панпушко Грустно мне за Вас, дорогая, и вместе с тем я чувствую, каким нестерпимым лицемерием было бы с моей стороны говорить Вам, что ниспосылаемое Вам судьбою есть лишь украшение для Вашей благородной души. Тяжело казаться педантом, когда сердце, наоборот, полно самого искреннего сочувствия, но что же скажу я Вам, дорогая, господи, что я вложу, какую мысль, какой луч в Ваши открывшиеся мне навстречу, в Ваши ждущие глаза?.. Бог? Труд? Французский je m'en fich'изм {Наплевательство (фр.).}? Красота? Нет, нет и нет! Любовь? Еще раз нет... Мысль? Отчасти, мысль - да... Может быть. Люди, переставшие верить в бога, но продолжающие трепетать черта... Это они создали на языке тысячелетней иронии этот отзывающийся каламбуром ужас перед запахом серной смолы - Le grand Peut-Etre {Великое "Может быть" (фр.).}. Для меня peut-etre - не только бог, но это все, хотя это и не ответ, и не успокоение... Сомнение... Бога ради, не бойтесь сомнения... Останавливайтесь где хотите, приковывайтесь мыслью, желанием к какой хотите низине, творите богов и горе и долу - везде, но помните, что вздымающая нас сила не терпит иного девиза, кроме Excelsior {К вершинам (лат.).}, и что наша божественность - единственное, в чем мы, владеющие словом, ее символом, - единственное, в чем мы не можем усомниться. Сомнение и есть превращение вещи в слово, - и в этом предел, но далеко не достигнутый еще нами, - желание стать выше самой цепкой реальности... И знаете, это самое дорогое, последнее - я готов отдать на жертву всякому новому дуновению, которое войдет в мою свободную душу, чтобы сказать: "Знаешь? А ведь, может быть, это я? Не гляди, что я такая шальная, и безобразная, и униженная". Я на распутии, я на самом юру, но я не уйду отсюда в самый теплый угол. Будем свободны, будем всегда не то, что хотим... Милая, бедная... и бесконечно счастливая, тем, что осязательно-грустная. Ваш И. Анненский.
Входимость: 1. Размер: 20кб.
Часть текста: поэт их никогда себе не усвоит. Но с особой охотой поэт симулирует страдание. Симулирует, конечно, как поэт, т. е. творчески, прекрасно, со страстью, с самозабвением, но все же только симулирует. Из похорон элегии не выкроишь. Надо еще вообразить и пожалеть себя в гробу. Поэзия с ее розовыми слезами и нежной жалостью поэта к самому себе, пускай не реальному, не личному себе, а лишь такому, который с призрачной страстностью готов жить решительно за всех, - поэзия, говорю я, есть в сущности самое яркое отрицание подлинного страдания и жгучего сострадания. Мука не может жить за других, да еще призрачно, потому что сама она вся - тупость, вся - непосредственность минуты: она стонет, скрежещет, она проклинает и иногда покоряется, но всегда только с неделимою и с несообщаемой подлинностью. Состраданию тоже не до слов. Сострадание не грезит Прометеем на скале: оно должно молча разматывать бинты, пока долото хирурга долбит бледному ребенку его испорченные кости. И нигде трагическая роль поэзии не обнаруживается с такой яркостью, как ...
Входимость: 1. Размер: 69кб.
Часть текста: истории", - у него укладывается в одну рамку" {2}. В других словах сказал то же самое Добролюбов про "Обломова" {3}. Во "Фрегате Паллада" есть устаревшие очерки Японии и южной Африки, но, кроме них, вы не найдете страницы, которую бы можно было вычеркнуть. "Обрыв" задумывался, писался и вылеживался 20 лет. Этого мало: Гончаров был писатель чисто русский, глубоко и безраздельно национальный. Из-под его пера не выходило ни "Песен торжествующей любви" {4}, ни переводов с испанского или гиндустани. Его задачи, мотивы, типы всем нам так близки. На общественной и литературной репутации Гончарова нет не только пятен, с ней даже не связано ни одного вопросительного знака. Имя Гончарова цитируется на каждом шагу, как одно из четырех-пяти классических имен, вместе с массой отрывков оно перешло в хрестоматии и учебники; указания на литературный такт и вкус Гончарова, на целомудрие его музы, на его стиль и язык сделались общими местами. Гончаров дал нам бессмертный образ Обломова. Гончаров имел двух высокоталантливых комментаторов {5}, которые с двух различных сторон выяснили читателям его значение; наконец, от появления последней крупной вещи Гончарова прошло 22 года и... все-таки на бледно-зеленой обложке гончаровских сочинений над глазуновским девизом напечатаны обидные для русского самосознания и памяти покойного русского писателя...
Входимость: 1. Размер: 99кб.
Часть текста: свой полный перевод и художественный анализ Еврипида - первый на русском языке, чтоб заработать себе одну строчку в истории русской литературы - в этом все мои мечты” (КО,447). Вообще отметим, что интерес к античности станет определяющим в формировании художественного сознания Анненского и его эволюции. Совершенно справедливо исследователи отмечают, что литературное наследие Анненского во всем многообразии форм представляет собой художественно-эстетическое единство, в основе которого лежит главенствующий принцип – постоянный диалог с Античностью. Неслучайно и в литературный мир в первые годы ХХ столетия Анненский вступает как драматург, разрабатывающий античные сюжеты. В 1901 году он пишет свою первую трагедию “Меланиппа-философ”, в 1902 году появляются “Царь Иксион” и “Лаодамия”, а в 1906 – “Фамира-Кифарэд” 34 . Все четыре драматические пьесы Анненского ориентированы на воссоздание не сохранившихся трагедий Софокла и Еврипида. Для него подобное реконструирование было очень важным моментом, как в личностном, так и в творческом плане. Это был своеобразный способ внести свою лепту в дело установления “третьего по счету Славянского Возрождения” 35 , о котором, как вспоминал Ф. Ф. Зелинский, мечтал поэт и основу которого видел в слиянии мира античного с современной душой 36 . Античное искусство на рубеже веков в России пользовалось особым спросом, и...
Входимость: 1. Размер: 77кб.
Часть текста: воспоминаниях. К дом<ашней> жизни К ДОМ<АШНЕЙ> ЖИЗНИ ЭКСПРОМТЫ Владея стихом так, как он им владел, отец иногда не прочь был и пошутить стихами. Иногда, между прочим, эти стихотворные улыбки в шутливой форме разрешали очень интересные построительные задачи, как напр<имер> хотя бы "Перебой ритма" с его переносом слогов из строки в ст<р>оку, 268 -- иногда это была просто грациозная шутка, иногда колкий экспромт, -- но каждая из этих шуток была и свежа и остроумна. Один чрезвычайно острый экспромт запомнился мне еще из ранних лет моего детства. Это были 4 строки, сказанные одному небольшому поэту 80-х годов, который довольно значительное количество своих стихов помещал в двух распространенных тогда журналах: в "Вазе" и в "Ниве". Насколько помню, он непременно желал услышать от отца несколько слов по своему адресу -- и услышал: Даюсь я NN диву, Как мог твой гений сразу: И унавозить "Ниву" И переполнить "Вазу". 269 Не знаю уж, оценил ли поэт действительную заостренность этого экспромта, -- но, кажется, как я слышал, он на шутку эту очень обиделся. Когда начинался "Сев<ерный> курьер" кн<язя> В. В. Барятинского в сотруднич<естве> с Арабажиным, 270 то покойный Мордовцев 271 ассигновал для первого No этой газеты рассказ "Гадюка". Кажется, по малорусско<му> поверью, гадюка приносит дому не то какую-то удачу, не то вообще "счастье". Почему-то "Гадюка" в газету не прошла. По этому поводу отец, как-то находясь в веселом расположении духа, ...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: son petit train, et je suis a Theramene deja cet октябрист unpayable et "fin desiecle". Ma barque a deja noye Ie dandysme scelerat d'Alcibiade dans l'eubli prochain de ma nouvelle oeuvre, et Aristophane attend son tour en causant "en enfant de bonne maison" avec Euripide son ennemi personnel, que j'ai eu la maladresse d'entasser avec lui dans Ie desordre de mes feuilles ecrites au crayоп. Mats je me vois oblige de leur donner quelque jours de treve a tous sur l'appel sinistre du Ученый Комитет dont j'ai manque oublier la queule de Moloch inassouvi. C'est dimanche aujourd'hui - ennui fatal de... jeu de preference et de causeries fades et languissantes. Je Vous entends, mon amie, me demander de mes nouvelles. On, je suis toujours a la surface, - mais c'est tout ce que j'ai pour me consoler. Le coeur est faible, - et la pensee fievreusement agitee, me travaillant... sans avantage meme pour les generations a venir. A vous de coeur... pas si faible alors - non I. A.{*} {* Дом Эбермана 16 VI. 1905 Мой дорогой и нежный друг, Ваше письмо обрадовало меня - я читаю и перечитываю его, и оно дает мне "Вас", "Вашего я" больше, чем Вы, быть может, хотели мне его уделить. Я мысленно сочетаю его с пионом, розовым и таинственно озаренным солнцем, который расцвел рядом с моим балконом, и я думаю о Вас... Погрязая в мусоре моих книг, я беспрестанно думаю о Вас, такой окруженной и все же такой одинокой и таинственно, будто...
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Часть текста: Это было бегло отмечено А. Журинским: «... Из всех полнозначных слов существительное "сердце" встречается в наибольшем числе стихотворений» 1 . Однако сам факт столь напряженного и постоянного внимания поэта к жизни сердца, стремление пропустить вес явления бытия «через сердце» дают основание обратиться к осмыслению значения этого образа-символа в контексте лирики Анненского. Уже в первых стихотворениях, вошедших в сборник «Тихие песни», как бы ощущаются напряженное биение сердца и вся сложная гамма душевных состояний лирического героя. Мир сборника «Тихие песни» — по преимуществу ночной, сумеречный, герои этой лирики — уединенная душа, стремящаяся к самоуглублению, погруженная в мир своих фантазий и переживаний: Бывает час в преддверьи сна, Когда беседа умолкает, Нас тянет сердца глубина, А голос собственный пугает... «В открытые окна» 2 Тошно сердцу моему От одних намеков шума: Все бы молча в полутьму Уводила думу дума. «В дороге» Внешний мир, людный, осязаемый, слишком грубый для восприимчивости поэта, оставляет свой след в сердце — так, в стихотворении «Трактир жизни»: Вкруг белеющей Психеи Те же фикусы торчат, Те же грустные лакеи. Тот же гам и тот же чад... Муть вина, нагие кости. Пепел стынущих сигар, На губах — отрава злости, В сердце — скуки перегар... «Трактир жизни» Стихи Анненского даже на безотчетном уровне восприятия создают ощущение, что в них есть сокрытый центр, к которому сходятся все нити душевной и интеллектуальной жизни, через который проходят все ...
Входимость: 1. Размер: 96кб.
Часть текста: Леконт де Лилль и его "Эринии" I В Люксембургском саду, в Париже, вот уже десять лет красуется статуя Леконта де Лиль, а между тем не прошло и пятнадцати со дня его смерти. Очень знаменательный факт, особенно ввиду того, что поэт никогда не был популярен даже между парижан. Есть поэтические имена, вокруг которых долго после того, как они перешли в надгробие, все еще кипит вражда. Бодлер умер сорок, а Гейне целых пятьдесят лет тому назад, но историку одного из этих поэтов и в наши дни недостаточно вооружиться грифелем и свитком своей музы - он, должен обладать еще мускулами Одиссея, чтобы унести к себе неопороченным мертвого героя. Не таково имя Леконта де Лиль. Оно сделалось историческим еще при жизни поэта, а теперь ретроспективно творчество знаменитого креола кажется нам чуть что не планомерным. Когда в 1852 г. скромный учитель уже на 35 году от рождения впервые выступил со сборником "Античных поэм", то не кто иной, как Сент-Бев {1}, отметил в новой книге замечательные стихи. Перед читателями был уже вполне готовый поэт. Позднейшей критике оставалось только углублять и оттенять в нем черты, раз навсегда намеченные автором "Новых понедельников". Это были: 1) широта изображения; 2) идеалистический подъем и, наконец, 3) удивительный стих, который лился у нового поэта непрерывным, полноводным, почти весенним потоком, ничего не теряя при этом из своей плавной величавости. Сент-Бев обратил, между прочим, внимание на одну пьесу Леконта де Лиль, и я не могу не выписать здесь же хотя бы двух заключительных ее строф, с такой проницательностью критик в первой же книге африканца напал на ключ ко всему, что он писал потом: Mais si, desabuse des larmes et du rire, Altere de l'oubli de ce monde agite, Tu veux, ne sachant plus...