Поиск по творчеству и критике
Cлово "SUR"
Входимость: 10. Размер: 96кб.
Входимость: 2. Размер: 113кб.
Входимость: 2. Размер: 26кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 45кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 77кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 71кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 10. Размер: 96кб.
Часть текста: сорок, а Гейне целых пятьдесят лет тому назад, но историку одного из этих поэтов и в наши дни недостаточно вооружиться грифелем и свитком своей музы - он, должен обладать еще мускулами Одиссея, чтобы унести к себе неопороченным мертвого героя. Не таково имя Леконта де Лиль. Оно сделалось историческим еще при жизни поэта, а теперь ретроспективно творчество знаменитого креола кажется нам чуть что не планомерным. Когда в 1852 г. скромный учитель уже на 35 году от рождения впервые выступил со сборником "Античных поэм", то не кто иной, как Сент-Бев {1}, отметил в новой книге замечательные стихи. Перед читателями был уже вполне готовый поэт. Позднейшей критике оставалось только углублять и оттенять в нем черты, раз навсегда намеченные автором "Новых понедельников". Это были: 1) широта изображения; 2) идеалистический подъем и, наконец, 3) удивительный стих, который лился у нового поэта непрерывным, полноводным, почти весенним потоком, ничего не теряя при этом из своей плавной величавости. Сент-Бев обратил, между прочим, внимание на одну пьесу Леконта де Лиль, и я не могу не выписать здесь же хотя бы двух заключительных ее строф, с такой проницательностью критик в первой же книге африканца напал на ключ ко всему, что он писал потом: Mais si, desabuse des larmes et du rire, Altere de l'oubli de ce monde agite, Tu veux, ne sachant plus pardonner et maudire, Gouter une supreme et morne volupte, Viens! Le soleil te parle en paroles sublimes; Dans sa flamme implacable absorbe toi sans fin; Et retourne a pas lents vers les ci'fes infimes, Le coeur trempe sept fois dans le neant divinl {*}. {* Poemes antiques, p. 293. Но если, наскучив слезами и смехом, жадный забыть этот суетливый мир, не умея более ни прощать, ни проклинать, ты захотел бы вкусить последней и мрачной услады - Приди! Слова Солнца великолепны. Дай неукротимому пламени его вдосталь тобой надышаться... А потом вернись медленно к ничтожеству городов,...
Входимость: 2. Размер: 113кб.
Часть текста: с русской психологической литературой XIX века, и есть черты, как-то предвосхищающие дальнейшее развитие русской лирики. Недаром из деятелей символистического направления Анненский — тот поэт, кроме Блока, к которому сейчас в наибольшей мере сохранился живой читательский интерес. Анненский родился в 1856 году*. Он значительно старше самых старших русских символистов — Сологуба, Мережковского, Бальмонта. Он старше Брюсова на семнадцать лет и Блока на двадцать четыре года. В 1900-х годах Анненский должен был бы быть патриархом движения; вместо того он был начинающим поэтом. Его первый сборник «Тихие песни» вышел в 1904 году; и в 1906 году Блок, как признанный поэт, отметил сочувственной рецензией дебютанта, скрывшегося под «сомнительным псевдонимом» Ник. Т-о 1 . «Кипарисовый ларец» — лучшее, что создал Анненский, — появился уже посмертно, в 1910 году. И тогда Блок написал об этой книге сыну Анненского В. Кривичу: «Невероятная близость переживаний, объясняющая мне многое о самом себе» 2 . * Широко распространённая ошибка в годе рождения (1955), разъяснённая в статье А. Орлова "Юношеская биография Иннокентия Анненского". Ко времени первых выступлений Анненского-лирика поэзия его сверстников и младших современников — Минского, Мережковского — давно уже была неактуальна, творчество следующего поколения успело достичь апогея и переживало кризис. Своеобразные хронологические соотношения способствовали особому положению Анненского в литературном движении...
Входимость: 2. Размер: 26кб.
Часть текста: по-видимому, лучше вовсе не определять. Разве есть покрой одежды, достойный Милосской богини? Из бесчисленных определений поэзии, которые я когда-то находил в книгах и придумывал сам (ничего не может быть проще и бесполезней этого занятия), в настоящую минуту мне вспоминаются два. Кажется, в "Солнце мертвых" {1} я читал чьи-то прекрасные слова, что последним из поэтов был Орфей, а один очень ученый гибрид сказал, что "поэзия есть пережиток мифологии" {2}. Этот несчастный уже умер... Да и разве можно было жить с таким сознанием? Два уцелевших в моей памяти определения, несмотря на их разноречивость, построены, в сущности, на одном и том же постулате "золотого века в прошлом". Эстетик считал, что этот век отмечен творчеством богов, а для мифолога в золотой век люди сами творили богов. Я бы не назвал этого различия особенно интересным, но эстетически перед нами: с одной стороны - сумеречная красота Данте, с другой - высокие фабричные трубы и туман, насыщенный копотью. Кажется, нет предмета в мире, о котором бы сказано было с такой претенциозностью и столько банальных гипербол, как о поэзии. Один перечень метафор, которыми люди думали подойти к этому явлению, столь для них близкому и столь загадочному, можно бы было принять за документ человеческого безумия....
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: et qui m'enleve les yeux enrhumes de ce vieil ivrogne que les. grecs ont si delicatement surnomme Ouranos (Ciel). Abolissons meme le votre sfe elegant... Bast... Je brise ce cadre, si charmeur pourtant. Un'ya ni vous, ni moi... Il уa la mer... Noire pour etre d'azur et legerement duvetee d'ecume... Il уa le soleil si definitivement, si grossierement rond, fatigue, rougeatre, presque bronze tout pres de l'horizоn. La journee a ete tropicale... Voyes vous. encore se dessiner la haut ce pale substitut du souverain agonisant, cette lunesi jaune et si vaguement ronde - on dirait une tranche de melon sur une assiette devenue bleue pour etre trop abondamment lavee... Et encore ce tas debailments - palais, masures, eglises et prisons - mais qui sont pour le moment tous - cachots fraichement blanchis a la chaux, mornes et aveugles et dardant leurs prunelles etrangement dilatees vers Ie ciel mourant-spectre effraye par un autre... Au balcon il уa un malade et il se laisse doucement bercer par la fralche harmonie du soir... oh... Il la voudrait... oui... se laisser bercer... Mais il ...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: царский сын, иду с востока -- этими словами подразумевается, что юноша -- Христос. "Пускай избитый зверь, влачася на цепочке..." . ПС. Автограф, без загл., и список, без загл., в ЦГАЛИ. Перевод ст-ния "Les montreurs" ("Лицедеи" или "Показчики") из той же книги. Макадам -- вид мостовой, по имени изобретателя английского инженера Макадама. Последнее воспоминание . ТП. Два автографа в ЦГАЛИ, один из них под фр. загл. и рус. "Последний луч", другой -- с вар., и черновой набросок, без имени автора, в записной книжке 1898 г. Там же два списка, один под фр. загл., с вар. Перевод ст-ния "Dernier souvenir" из той же книги. Из стихотворения "Призраки" . ТП. Три автографа в ЦГАЛИ, два из них с вар.; там же список, с вар. Перевод ст-ния "Les spectres" из той же книги (четвертая, последняя часть в переводе опущена). Огненная жертва . ТП. Два автографа в ЦГАЛИ, один под фр. и рус. загл., другой -- с вар.; там же список. Перевод ст-ния "L'holocauste" из книги "Poemes tragiques" ("Трагические поэмы"). С тех пор, как истины...
Входимость: 1. Размер: 45кб.
Часть текста: долгие годы определявших направление развития поэтической мысли И. Анненского, — Ш. Бодлера и Ш. Леконта де Лиля. Бодлер, безусловно, увлекал воображение современников Анненского. В числе его первых переводчиков был даже поэт-революционер П. Якубович (Мельшин). Леконт де Лиль был не столь популярен. Интерес к этому поэту во многом был для автора, «русского Еврипида», профессиональным: классик Леконт де Лиль познакомил французских читателей не только с Еврипидом, но и с Гомером, Гесиодом, Софоклом и Эсхилом, — однако этим не ограничивался и продолжался всю жизнь. Самое первое его проявление — два стихотворения Леконта де Лиля, переписанные женой поэта в тетрадь с ранними его произведениями (тетрадь озаглавлена «Ин. Ан. N ДВА 1879», где Ин. Ан. — Иннокентий Анненский, ДВА, по воспоминаниям В. И. Кривича, прочитывалось как инициалы Д. В. Анненской, жены поэта, а 1879 означал одновременно и реальную, и мемориальную дату — дату свадьбы. Подробное описание...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: ne !e goute que mediocrement, ce monde de sygnes et de blondes charnues aux yeux couleur de mousse de biere. Pour Wagnerien, je le suis. je 1'etais toujours, et je me rejouis d'avance de la perspective de contempler le Ring en entier, d'autani plus que je puis compter sur votre commentaire... une parcelle de vous: vous qui Faimez bien, n'est ce pas, ce monde d'Allemagne legendaire? Vous ne me dites rien, si Vous allez toujours bien et si Vous avez de bonnes nouvelles de ce pauvre Max. Que Dieu vous le garde, cherie! Vous qui etes la bonte et la compassion meme, Vous le soleil de tous ceux qui vous entourent et qui vous adorent meme pour la faible lueur qui leur parvient de vous. La plume me glisse de la main. Au revoir, fee! Il est nuit, il fait noirl... Ah... A vous de coeur I. A. {* 22. 11 1907. В<еликий> Устюг Я получил Ваше письмо, мой милый друг, накануне моего отъезда (возможного!). Это было прелестным введением - сплошная поэзия и фиалки - к моей эпопее Устюга Усыпительного {1}, где, кстати, я полагаю, поставил решительную точку. Вы говорите мне о Лоэнгрине {2}. Знаете ли Вы, что я думал об этом персонаже (мистическом, в большей мере, чем таинственном) и, может быть, в тот самый момент, когда Вы ему аплодировали. В подспорье я захватил с собой из Царского том Зелинского - "Третья книга идей" {3}. Заключительная часть ее посвящена Мерлину-волшебнику Иммермана {4}. У меня впечатление, что Зелинский от него в безумном восторге. Судя по его анализу (и, быть может, из духа противоречия), мне не слишком нравится этот мир лебедей и упитанных блондинок с глазами цвета пивной пены. Вагнерианцем же я остаюсь, я им был всегда, и я заранее радуюсь перспективе увидеть "Кольцо" полностью {5}. Тем более, что я могу рассчитывать на Ваши пояснения... частицу Вас, Вас, которая так любит, не правда ли, этот мир Германии легенд? Вы ничего мне не говорите о том, хорошо ли Вы...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: unpayable et "fin desiecle". Ma barque a deja noye Ie dandysme scelerat d'Alcibiade dans l'eubli prochain de ma nouvelle oeuvre, et Aristophane attend son tour en causant "en enfant de bonne maison" avec Euripide son ennemi personnel, que j'ai eu la maladresse d'entasser avec lui dans Ie desordre de mes feuilles ecrites au crayоп. Mats je me vois oblige de leur donner quelque jours de treve a tous sur l'appel sinistre du Ученый Комитет dont j'ai manque oublier la queule de Moloch inassouvi. C'est dimanche aujourd'hui - ennui fatal de... jeu de preference et de causeries fades et languissantes. Je Vous entends, mon amie, me demander de mes nouvelles. On, je suis toujours a la surface, - mais c'est tout ce que j'ai pour me consoler. Le coeur est faible, - et la pensee fievreusement agitee, me travaillant... sans avantage meme pour les generations a venir. A vous de coeur... pas si faible alors - non I. A.{*} {* Дом Эбермана 16 VI. 1905 Мой дорогой и нежный друг, Ваше письмо обрадовало меня - я читаю и перечитываю его, и оно дает мне "Вас", "Вашего я" больше, чем Вы, быть может, хотели мне его уделить. Я мысленно...
Входимость: 1. Размер: 77кб.
Часть текста: "Перебой ритма" с его переносом слогов из строки в ст<р>оку, 268 -- иногда это была просто грациозная шутка, иногда колкий экспромт, -- но каждая из этих шуток была и свежа и остроумна. Один чрезвычайно острый экспромт запомнился мне еще из ранних лет моего детства. Это были 4 строки, сказанные одному небольшому поэту 80-х годов, который довольно значительное количество своих стихов помещал в двух распространенных тогда журналах: в "Вазе" и в "Ниве". Насколько помню, он непременно желал услышать от отца несколько слов по своему адресу -- и услышал: Даюсь я NN диву, Как мог твой гений сразу: И унавозить "Ниву" И переполнить "Вазу". 269 Не знаю уж, оценил ли поэт действительную заостренность этого экспромта, -- но, кажется, как я слышал, он на шутку эту очень обиделся. Когда начинался "Сев<ерный> курьер" кн<язя> В. В. Барятинского в сотруднич<естве> с Арабажиным, 270 то покойный Мордовцев 271 ассигновал для первого No этой газеты рассказ "Гадюка". Кажется, по малорусско<му> поверью, гадюка приносит дому не то какую-то удачу, не то вообще "счастье". Почему-то "Гадюка" в газету не прошла. По этому поводу отец, как-то находясь в веселом расположении духа, продекламировал следующий маленький рассказ; Раз в редакции у дюка Появляется Гадюка. За Гадюкой -- Даниил. Князь Даниле -- "Как он мил!" Похвалил и Арабажин: "Ваш "Гадюка" авантажен. О це -- гарно! О це -- дiд! Разумеется, в кредит?" A Мiрдiвцев: "Як не так! Стричка тiкста четвертак. Ну, а грошiв кто не мае -- Той Гадюки не пимае!.." Та "Гадюку" ухопив Та до дому уходыв. Вспоминается мне и еще остроумная шутка, сказанная по адресу одного сослуживца, тоже директора среднего учебного заведения, человека не дурного и не злого, но чрезвычайно важного, лоснившегося от...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: (стр. 83). Захочет — и, на зависть Скабичевскому, отдает десять страниц «характеристике» Анания Яковлева из «Горькой судьбины», а захочет, — и выкрикнет: — «Сумасшедший это, или это он, вы, я? Почем я знаю? Оставьте меня. Я хочу думать. Я хочу быть один» (стр. 37). Капризен очень г. Анненский. Трудно с ним будет г. А. Б. из «Мира Божьего». Кто он, — декадент, толстовец, член партии правого порядка? А темы г. Анненского! — Музыкален ли гений Толстого? — Как отразилась болезнь Тургенева на его «Кларе Милич»? — Параллель между королем Лиром и гоголевским «Носом». — Виньетка на серой бумаге к «Двойнику» Достоевского. — Красочные, отвлеченные, оксиморные и перепевные сочетания у К. Д. Бальмонта. Воистину Промефей — этот г. Анненский. И рад он этому и кокетничает этим. II Книга его — интимнейшее создание в области русской критики. Это даже не книга, а листки из записной книжки, записки из подполья. И. Ф. Анненский — это так необычно в русской критике! — ничего не доказывает, ни с чем не спорит, ни с кем не полемизирует. Он просто отмечает на полях любимых книг свои впечатления, свои мечты, свои догадки, свои заветнейшие, порою неуловимые мысли — мысли подпольного человека. — «Я человек больной, я злой человек, — всякой своей строкой говорит он, -непривлекательный я человек. Думаю, что у него «болит печень». Очень болит. В книжке своей он пишет только о любимых своих писателях, но посмотрите, как терзает он этих любимых. Как радуется, как потирает он руки, открывая,...