Поиск по творчеству и критике
Cлово "NOUS"
Входимость: 6. Размер: 77кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 73кб.
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 96кб.
Входимость: 1. Размер: 71кб.
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 6. Размер: 77кб.
Часть текста: ЖИЗНИ ЭКСПРОМТЫ Владея стихом так, как он им владел, отец иногда не прочь был и пошутить стихами. Иногда, между прочим, эти стихотворные улыбки в шутливой форме разрешали очень интересные построительные задачи, как напр<имер> хотя бы "Перебой ритма" с его переносом слогов из строки в ст<р>оку, 268 -- иногда это была просто грациозная шутка, иногда колкий экспромт, -- но каждая из этих шуток была и свежа и остроумна. Один чрезвычайно острый экспромт запомнился мне еще из ранних лет моего детства. Это были 4 строки, сказанные одному небольшому поэту 80-х годов, который довольно значительное количество своих стихов помещал в двух распространенных тогда журналах: в "Вазе" и в "Ниве". Насколько помню, он непременно желал услышать от отца несколько слов по своему адресу -- и услышал: Даюсь я NN диву, Как мог твой гений сразу: И унавозить "Ниву" И переполнить "Вазу". 269 Не знаю уж, оценил ли поэт действительную заостренность этого экспромта, -- но, кажется, как я слышал, он на шутку эту очень обиделся. Когда начинался "Сев<ерный> курьер" кн<язя> В. В. Барятинского в сотруднич<естве> с Арабажиным, 270 то покойный Мордовцев 271 ассигновал для первого No этой газеты рассказ "Гадюка". Кажется, по малорусско<му> поверью, гадюка приносит дому не то какую-то удачу, не то вообще "счастье". Почему-то "Гадюка" в газету не прошла. По этому поводу отец, как-то находясь в веселом расположении духа, продекламировал следующий маленький рассказ; Раз в редакции у дюка Появляется Гадюка. За Гадюкой -- Даниил. Князь Даниле -- "Как он мил!" Похвалил и Арабажин: "Ваш "Гадюка" авантажен. О це -- гарно! О це -- дiд! Разумеется, в кредит?" A Мiрдiвцев: "Як не так! Стричка тiкста четвертак. Ну, а грошiв кто не...
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Часть текста: des morts, nous mourrons tous inconnus". {Слава -- солнце мертвых, все мы умираем неизвестными (франц.). } 98 Как раз в 1909 г. возник вопрос об основании журнала "Аполлон", в котором и я также участвовал с первого года его издания, хотя и не любил этого журнала. Видеть же Иннокентия Федоровича в редакции "Аполлона" было тем более обидно и несправедливо, в особенности для последнего года его жизни. Это было какое-то полупризнание. Ему больше подобало уйти из жизни совсем непризнанным. Приглашение Иннокентия Федоровича состоялось таким образом. Вставал вопрос -- кого можно противопоставить Вячеславу Иванову и А. Л. Волынскому в качестве теоретика аполлинизма? Тут вспомнили об Анненском. 99 Ни я, ни С. К. Маковский не имели об Анненском ясного представления. О нем тогда часто говорили Н. С. Гумилев и А. А. Кондратьев -- его ученики по царскосельской гимназии. 100 Но Гумилев был в то время начинающим поэтом, и его слова не могли иметь того авторитета, какой они имели впоследствии. Сопровождать С. К. Маковского в Царское Село для приглашения Иннокентия Федоровича пришлось как раз мне. Как сейчас помню царскосельский адрес Иннокентия Федоровича: Захаржевская, дом Панпушко, No 6. Нас провели в высокую комнату, заставленную книжными шкафами с гипсами на них; среди этих гипсов был большой бюст Еврипида. Несколько чопорная мебель, чопорный хозяин... Помню его поджатый, образующий складки подбородок... В Иннокентии Федоровиче чувствовалась большая петербургская солидность. Оказалось, что я многое знал об Анненском со стороны его различных литературных выступлений. В моем сознании соединилось много "Анненских", которых я раньше не соединял в одном...
Входимость: 1. Размер: 73кб.
Часть текста: газетах "Слово", "Современное слово" (см. автобиографию Кривича -- ИРЛИ, р. 1, оп. 12, ед. хр. 143). В 1912 г. выпустил в московском издательстве В. П. Португалова "Порывы" свой единственный сборник стихов "Цветотравы" (с посвящением: "Светлой памяти ушедшего отца моего"). Краткую характеристику поэзии Кривича Анненский дал в статье "О современном лиризме": "Верный вкус и много отчетливой -- хотя не солнечной, а скорей электрической ясности -- в строго правильных, но суховатых строфах Валентина Кривича. Откуда только у этого молодого поэта такая не то что пережитость, а даже согбенность в тоне пьесы? Или и точно 1905-й год и его страшный сосед раньше времени состарили людей, невеселых от природы?" (Книги отражений, с. 370). Время от времени Кривич печатался и в пореволюционные годы; см., например, его детские стихи: Красные ребята (приложение к "Красной газете"), 1929, No 29 (2974). 205 ЦГАЛИ, ф. 5, оп. 1, ед. хр. 50, лл. 48-66. Текст записан начерно карандашом в "тетради для записи карандашом по фонду ширпотреба. 36 листов", относится, по всей вероятности, к 1930-м годам. Это самая последняя по времени рукопись воспоминаний Кривича, в ней описывается только педагогическая деятельность Анненского. 206 Директором Коллегии Павла Галагана в Киеве Анненский был с января 1891 по октябрь 1893 г., директором 8-й гимназии в Петербурге -- с 27 октября 1893 г. по 1896 г., директором Николаевской мужской гимназии в Царском Селе -- с 16 октября 1896 г. по 1 января 1906 г. (см.: Краткий отчет об имп. Николаевской царскосельской гимназии за последние XV лет ее существования (1896--1911 г.), с. 22--23). 207 Ср. о пребывании Анненского в Коллегии...
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Часть текста: К. Е. Маковского, поэт и видный художественный критик, был главным инициатором и редактором этого издания. 1 "Он был образован, с художественным вкусом и чутьем и одарен большой энергией", -- писала о Маковском А. П. Остроумова-Лебедева. 2 Известная и влиятельная фигура в художественной жизни начала XX в., Маковский вызывал разноречивые отзывы современников: "Маковский -- прямое порождение Петербурга, со всеми особенностями "петербургских" настроений" (А. Я. Головин); 3 "Маковский, очень боящийся повседневной прессы и общественного мнения" (П. П. Вейнер) 4 и "Маковский -- абсолютно справедливый, чуткий и милый человек" (И. Я. Билибин). 5 Определенная заслуга Маковского заключалась в том, что он одним из первых сумел оценить яркую и богатую индивидуальность Анненского и способствовал его вступлению в мир петербургской художественной интеллигенции. Знакомство писателей состоялось в начале марта 1909 г. 6 благодаря посредничеству Н. С. Гумилева. 7 Тогда Маковский уже вынашивал замысел нового литературно-художественного издания. 24 ноября 1908 г. он писал А. Н. Бенуа: "Ведь речь идет действительно о "нашем" будущем журнале. Между прочим -- нравится ли Вам название сборника "Акрополь"? В...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: стихотворение в прозе — прелестное стихотворение (169), то побрюзжит насчет «современной драмы настроений с ее мелькающими в окнах свечами, завываниями ветра в трубе, кашляющими и умирающими на сцене» (стр. 83). Захочет — и, на зависть Скабичевскому, отдает десять страниц «характеристике» Анания Яковлева из «Горькой судьбины», а захочет, — и выкрикнет: — «Сумасшедший это, или это он, вы, я? Почем я знаю? Оставьте меня. Я хочу думать. Я хочу быть один» (стр. 37). Капризен очень г. Анненский. Трудно с ним будет г. А. Б. из «Мира Божьего». Кто он, — декадент, толстовец, член партии правого порядка? А темы г. Анненского! — Музыкален ли гений Толстого? — Как отразилась болезнь Тургенева на его «Кларе Милич»? — Параллель между королем Лиром и гоголевским «Носом». — Виньетка на серой бумаге к «Двойнику» Достоевского. — Красочные, отвлеченные, оксиморные и перепевные сочетания у К. Д. Бальмонта. Воистину Промефей — этот г. Анненский. И рад он этому и кокетничает этим. II Книга его — интимнейшее создание в области русской критики. Это даже не книга, а листки из записной книжки, записки из подполья. И. Ф. Анненский — это так необычно в русской критике! — ничего не доказывает, ни с чем не спорит, ни с кем не полемизирует. Он просто отмечает на полях любимых книг свои впечатления, свои мечты, свои догадки, свои заветнейшие, порою неуловимые мысли — мысли подпольного...
Входимость: 1. Размер: 96кб.
Часть текста: никогда не был популярен даже между парижан. Есть поэтические имена, вокруг которых долго после того, как они перешли в надгробие, все еще кипит вражда. Бодлер умер сорок, а Гейне целых пятьдесят лет тому назад, но историку одного из этих поэтов и в наши дни недостаточно вооружиться грифелем и свитком своей музы - он, должен обладать еще мускулами Одиссея, чтобы унести к себе неопороченным мертвого героя. Не таково имя Леконта де Лиль. Оно сделалось историческим еще при жизни поэта, а теперь ретроспективно творчество знаменитого креола кажется нам чуть что не планомерным. Когда в 1852 г. скромный учитель уже на 35 году от рождения впервые выступил со сборником "Античных поэм", то не кто иной, как Сент-Бев {1}, отметил в новой книге замечательные стихи. Перед читателями был уже вполне готовый поэт. Позднейшей критике оставалось только углублять и оттенять в нем черты, раз навсегда намеченные автором "Новых понедельников". Это были: 1) широта изображения; 2) идеалистический подъем и, наконец, 3) удивительный стих, который лился у нового поэта непрерывным, полноводным, почти весенним потоком, ничего не теряя при этом из своей плавной величавости. Сент-Бев обратил, между прочим, внимание на одну пьесу Леконта де Лиль, и я не могу не выписать здесь же хотя бы двух заключительных ее строф, с такой проницательностью критик в первой же книге африканца напал на ключ ко всему, что он писал потом: Mais si, desabuse des larmes et du rire, Altere de l'oubli de ce monde agite, Tu veux, ne sachant plus pardonner et maudire, Gouter une supreme et morne volupte, Viens! Le soleil te parle en paroles sublimes; Dans sa flamme implacable absorbe toi sans fin; Et retourne a pas lents vers les ci'fes infimes, Le coeur trempe sept fois dans le neant divinl {*}. {* Poemes antiques, p. 293. Но если, наскучив слезами и смехом, жадный забыть этот суетливый мир, не умея более ни прощать, ни проклинать, ты захотел бы...
Входимость: 1. Размер: 71кб.
Часть текста: - узость нашего взгляда на слово. Нас и до сих пор еще несколько смущает оригинальность, и тем более смелость русского слова, даже в тех случаях, когда мы чувствуем за ней несомненную красоту. Мы слишком привыкли смотреть на слово сверху вниз, как на нечто бесцветно-служилое, точно бы это была какая-нибудь стенография или эсперанто, а не эстетически ценное явление из области древнейшего и тончайшего из искусств, где живут мировые типы со всей красотой их эмоционального и живописного выражения. Наследье аскетов, взгляд на телесную оболочку лишь с точки зрения ее греховного соблазна и бренности, аналогически переносится нами и на слово - исконного слугу мысли. Слово остается для нас явлением низшего порядка, которое живет исключительно отраженным светом; ему дозволяется, положим, побрякивать в стишках, но этим и должна исчерпываться его музыкальная потенция. Если в стихах дозволительны и даже желательны украшения, то все же, помня свой литературный ранг, они должны оставлять идею легко переводимою на обыденный, служилый волапюк, который почему-то считается привилегированным выразителем мира, не корреспондирующего с внешним непосредственно. И главное при этом - ранжир и нивелировка. Для науки все богатство, вся гибкость нашего духовного мира; здравый смысл может уверять, что земля неподвижна - наука ему не поверит; для слова же, т. е. поэзии, за глаза довольно и здравого смысла - здесь он верховный судья, и решения его...
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Часть текста: Надо надеяться, что так случится и теперь. И. Ф. Анненский был удивительно мало известен при жизни не только публике, но даже литературным кругам. На это существовали свои причины: литературная деятельность И. Ф. была разностороння и разнообразна. Этого достаточно для того, чтобы остаться неизвестным. Слава прижизненная - удел специалистов. Оттого ли, что жизнь стала сложнее и пестрее, оттого ли, что мозг пресыщен яркостью рекламных впечатлений, память читателя может запомнить в наши дни о каждом отдельном человеке только одну черту, одно пятно, один штрих; публика инстинктивно протестует против энциклопедистов, против всякого многообразия в индивидуальности. Она требует одной определенной маски с неподвижными чертами. Тогда и запомнит, и привыкнет, и полюбит. Быть многогранным, интересоваться разнообразным, проявлять себя во многом - лучшее средство охранить свою неизвестность. Это именно случай Иннокентия Федоровича Анненского; и лишь теперь для него начнется синтетизирующая работа смерти. И. Ф. был звездой с переменным светом. Ее лучи достигали неожиданно, снопами разных цветов, то разгораясь, то совсем погасая, путая наблюдателя,...
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Часть текста: которой он симпатиями своими довлел бы более. Любовь и всяческая близость к новейшим течениям в литературе и, в частности, к "проклятым", которыми он заинтересовался едва ли не одним из первых в России, 247 не мешала ему любить и Чехова, и Куприна, про которого, помню я, как-то, кажется в 1906 г., отец выразился, что это теперь несомненно едва ли не самый интересный писатель из прозаиков. 248 Узко в стихах -- отец, конечно, был по симпатиям своим ближе к модернистам, а именно к французам, но здесь опять-таки мы видим по сборнику переводов ("Парнасцы и проклятые"), что не одни "проклятые" были иногда близки его сердцу. Болезненной любовью он любил Достоевского. Читал он Достоевского и думал над ним много. Целыми, я бы сказал, периодами своей жизни. Неисчерпаемые глубины этого мудреца были для отца как бы постоянной темой. И чем больше были у отца в такое время расстроены нервы -- тем пристальнее углублялся он в Достоевского. В периоды каких-ниб<удь> служебных неприятностей или какие-ниб<удь> дни тяжелого состояния духа в связи с личной, частной жизнью -- на ночном столике отца всегда можно было видеть какой-ниб<удь> том Достоевского. Если когда-ниб<удь> за столом, шутя, отец говорил какую-ниб<удь>...