Иннокентий Анненский: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "1921". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 3. Размер: 52кб.

Часть текста: ее, которая бы носила название "Оно", т. e. искусство (см. его письмо к С. К. Маковскому от "11 июля" 1909 г., с. 487). Однако и в таком незавершенном виде статья "О современном лиризме" дает отчетливое представление об отношении Анненского к современной поэзии. Появление статьи "О современном лиризме" находится в тесной связи с участием Анненского в создании нового литературно-художественного журнала "Аполлон". Сближение с редакцией "Аполлона" явилось для него очень важным фактом вхождения в живую литературную жизнь. В продолжение всего своего творческого пути он оставался в стороне от литературной полемики, столкновения различных течений и, внутренне тяготея к символизму, не участвовал в его "буре и натиске". Однако это не значит, что современная ему литературная жизнь не интересовала Анненского - напротив, он с самым пристальным вниманием наблюдал и изучал многообразные проявления этой жизни, и статья "О современном лиризме" явилась некоторым итогом этого многолетнего изучения. Статья "О современном лиризме" не только литературный итог: с этой статьей связан сложный и не до конца проясненный эпизод биографии Анненского. Из воспоминаний С. Маковского (Портреты современников. Нью-Йорк, 1955) известно, что Анненский, с большим энтузиазмом принявший приглашение участвовать в "Аполлоне", вскоре испытал горечь непонимания в той литературной среде, которую он ощущал как наиболее близкую себе. "Когда появилась в "Аполлоне" статья Анненского "Они", - вспоминает Маковский, - не только на него ...

Входимость: 2. Размер: 20кб.

Часть текста: склада, чем и мотивируется особая отточенность, классичность, сжатость и даже афористичность их стиля и манеры художественного изображения, запечатлевающего кульминационный момент напряженной работы мысли и потому не терпящего никакой "подготовки", отступлений или возвратов. И Анненский, и Ахматова начинают обычно in medias res, причем у Ахматовой это часто эксплицируется таким зачином стихов, который нарушает все общепринятые нормы приступа к теме. Например: "А там мой мраморный двойник" (1911); "А тот, кого учителем считаю" ("Учитель", 1945); "А так как мне бумаги не хватило" (Посвящение к "Поэме без героя", 1940-1962), или: "И когда друг друга проклинали" (1909); "И на ступеньки встретить" (1913); "И комната, в которой я болею" (1944), или: "Но сущий вздор, что я живу грустя" ("Подвал памяти", 1940); "Но я предупреждаю вас" (1940). Оба интеллектуально и морально автономны, т. е. думают, видят и чувствуют, осмысляют создавшееся положение, занимают ту или иную духовную позицию, не становясь ни рабами обстоятельств, ни медиумами чужой воли или моды, ни жертвами официальных идеологий или собственной душевной деформированности. Оба...

Входимость: 2. Размер: 58кб.

Часть текста: то границу между "старым" и "новым" было бы, вероятно, еще труднее провести, чем прежде. Ведь из "нового" за полустолетие многое стало "старым", не только внешне приобрело аромат старины, но превратилось исподволь в исторический памятник, реликвию, элизиум теней... Таково, например, то неказистое казенное здание "Императорской Николаевской Царскосельской Гимназии", что высилось на углу не помню уже каких двух улиц. Архитектурной достопримечательности оно никак не представляло. Но через его классы, коридоры и кабинеты прошли такие замечательные люди нашего недавнего литературного прошлого, что, очутись я сейчас в Царском Селе, с таким же трепетом подошел бы к нему, с каким подходил когда-то к зданию пушкинского лицея..." Война пощадила здание Николаевской гимназии, оно по-прежнему стоит на перекрестке царскосельских улиц Набережной и Малой. Но, в отличие от блистательного пушкинского лицея, историческая память обошла его стороной. Долгие годы ничто не говорило редкому прохожему, что здесь в течении десяти лет жил и творил замечательный поэт Иннокентий Анненский. Только скромная, потускневшая доска, напоминая о прошлом гимназии, гласила, что в этом здании "с...

Входимость: 2. Размер: 26кб.

Часть текста: – «Речь», но Гумилеву больше понравилось «Остров». Редакция располагалась в Петербурге в доме номер 15 на Глазовской улице, где жил Толстой, называвший себя первым «островитянином». «Один инженер, любитель стихов, дал нам 200 рублей на издание. Бакст нарисовал обложку. Первый номер разошелся в количестве тридцати экземпляров. Второй – не хватило денег выкупить из типографии. Гумилев держался мужественно». Несмотря на неудачу с «Островом», идею издавать или участвовать в издании поэтического журнала Гумилев не оставил, и, когда осенью 1909 года на литературном горизонте появился журнал «Аполлон», главным редактором которого стал поэт, литературный критик, устроитель художественных выставок Сергей Маковский, Гумилев сыграл в нем очень большую роль. Толстой тогда еще находился в гумилевской орбите, вместе с ним «обсуждал планы завоевания русской литературы» и в «Аполлоне» был своим человеком. Первый номер журнала «Аполлон» вышел в конце октября, и его открытие шумно отмечалось петербургской литературной элитой сначала в редакции, а затем в ресторане Кюба «Pirato» (немецкий поэт Иоганнес фон Гюнтер, приветствовавший журнал от имени европейских поэтов, позднее писал: «Очнулся я на минуту в маленькой комнате, где пили кофе, моя голова доверчиво лежала на плече у Алексея Толстого, который, слегка окостенев, собирался умываться из бутылки с бенедектином»). Журнал был призван встать над групповыми пристрастиями и объединить русских поэтов, в нем печатались стихи, критические статьи, манифесты, программы, именно здесь Кузмин опубликовал статью «О прекрасной ясности», с которой начался акмеизм. Но было в истории «Аполлона» и печальное – столкновение различных интересов и лиц, ускорившее, по мнению Ахматовой, смерть Анненского, и наш молодой...

Входимость: 2. Размер: 13кб.

Часть текста: круги. 85 Об этом "убежденном царскоселе" многое слышал я от его сына Валентина (Кривича) 86 . Инн<окентий> Фед<орович> был большой знаток классической древности, которую он любил сочетать с французским модернизмом конца XIX века. Анненский был кабинетный человек, постоянно сидевший над книгой и не любивший никаких прогулок: "Отец гуляет", иронически говорил его сын, показывая на стоявшее в садике, в двух шагах от дома, кресло, где сидел углубившийся в книгу Инн<окентий> Фед<орович> с закутанными в плед ногами. Не обращая никакого внимания на внешние мелочи повседневной жизни, Анненский вместе с тем почему-то придавал значение некоторым из них, например галстуку, который завязывал по особенному старинному фасону (а la Сперанский). 87 Я бы сказал, что Анненский как-то "старомодничал". Но это мелочь: "Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей". 88 Анненский был действительно делен, талантливо делен и знающ в области изучения древнегреческой античности. Мне всегда было интересно присутствовать при споре его с такими знатоками, как Вяч. Иванов или профессор Зелинский, этот энтузиаст античности (писавший, впрочем, на особом "зелинском" языке). 89 Устроенная редактором...

Входимость: 2. Размер: 35кб.

Часть текста: ценителя обращено на форму. Мне доводилось слышать немало восторженных суждений о поэзии Анненского. Но чем восторженней были поклонники почившего поэта, тем больше говорили они о форме его поэзии, тем меньше -- об ее смысле. Будучи сам почитателем Анненского, я не возражал против самых высоких оценок. Но, слушая, отчетливо ощущал их односторонность. Говорили недоговаривая. Точнее -- молчали о самом главном. С поклонниками Анненского слишком часто происходит то самое, что, покуда он жив был, происходило с его сослуживцами. Глядя на его форменный сюртук, говорили они почтительно: действительный статский советник. Но Анненский про себя понимал иначе: поэт. Знал, что его содержание (поэт) не равно форме (форме министерства народного просвещения). Содержание же разлагало форму, взрывало ее изнутри. В стихах Анненского всего менее можно угадать лицо директора царскосельской гимназии. Сослуживцы этого не знали. Благополучные эстеты (парнасские сослуживцы) не видят, что значит поэзия Анненского, -- или не хотят видеть. За его лирикой не слышат они мучительной, страшной человеческой драмы. Что и о чем говорит поэзия Анненского -- это их, в сущности, не касается. Они рукоплещут "форме". Форма у Анненского остра, выразительна, часто изысканна. Следственно, Анненский -- мастер, "ваше превосходительство" и все обстоит благополучно. Однако и здесь, как в жизни Анненского, из благополучного как рвется наружу неблагополучное что . Но эстеты верны себе. Спокойные, не омрачаемые сомнениями вивисекторы жизни (ибо поэзия -- жизнь, а поэт -- человек), они удовлетворенно констатируют, что вот у этого человека, Иннокентия...

Входимость: 2. Размер: 19кб.

Часть текста: прогулки была испорчена дождем, да еще холодным. Нет, надо на юг. Я до сих пор не описывал тебе Флоренции. Это преинтересный город. Странное впечатление производят узкие улицы, вымощенные как тротуар. Толпа мало ходит по тротуару, а всё посреди улицы. Тяжелые омнибусы кажутся еще выше и огромнее оттого, что кучер сидит высоко, почти на самой крыше вагона. Он вооружен огромным бичом, которым то и дело хлопает. Это и вместо нашего «берегись», и для острастки лошадям. Им от этих бичей, вероятно, так же мало больно, как клоунам от плюх в цирке. Загадка, положительно, как разъезжаются здесь омнибусы, экипажи. Вот на мосту слышится какой-то дикий крик — сначала он меня очень удивлял: это ослик в красной уздечке или с торбой под мордой заупрямился, а не то испугался. Еще диче, кажется, кричат разносчики с разной дрянью: специальным продуктом здешним — восковыми спичками, с водой, с свежими газетами. Вот среди улицы торжественно движется коляска: на подножках стоят какие-то болваны в красных фесках и раздают направо и налево программы сегодняшнего вечера в Кафешантане. Заезжий цирк выставил афиши, которые можно прочесть за версту. Оперетка высылает свои афиши на огромных лучинах — их носят мальчишки среди улицы. Несмотря на живость итальянцев, толпа на улице чрезвычайно...

Входимость: 1. Размер: 27кб.

Часть текста: в форменный сюртук оболочка» 1 - верно лишь отчасти, что деятельность Анненского выходила за рамки прямых обязанностей директора гимназии, что судьбы выпускников «класса Иннокентия Анненского» заслуживают и уважения и благодарности потомков. Служебная деятельность Иннокентия Федоровича на посту директора Царскосельской Николаевской гимназии нашла отражение в монографии А. В. Федорова 2 и недавних публикациях о Николаевской гимназии 3,4 , основанных на воспоминаниях преподавателей 5,6,7 и учеников Николаевской гимназии 1,8 . Из них нам известно, что директором Царскосельской гимназии Иннокентий Федорович прослужил около 10-ти лет, с 16 октября 1896 года по 1 января 1907 года, что современники по разному оценивали его деятельность на этом посту, от восторженных (П. Митрофанов, А. Мухин, В. Кривич) до резко отрицательных (Б. Варнеке). Из писем Иннокентия Федоровича к А. В. Бородиной мы знаем, что он считал исполнение обязанностей директора гимназии «постылым и тягостным делом, которым я себя закрепостил» 8 , мечтая целиком посвятить себя творчеству. Вместе с тем Т. А. Богданович вспоминала, что «как человек щепетильно добросовестный, он считал себя обязанным выполнять все лежавшие на нем функции», мечтал об основании поэтической академии, «представлял себе, что он будет бродить со своими учениками по аллеям Царскосельского парка» 9 . О многообразии деятельности Иннокентия Анненского – директора гимназии можно судить по сохранившимся ежегодным отчетам Николаевской гимназии за...

Входимость: 1. Размер: 4кб.

Часть текста: А. И. Червякова под рубрикой "К 150-летию И. Ф. Анненского". Печатается по автографу, сохранившемуся в архиве С. Ф. Платонова (РО РНБ. Ф. 585. № II/67. Л. 2-3). Сергей Фёдорович Платонов (I860 - 1933) - историк, профессор С. -Петербургского университета, в 1883-1916 гг. - профессор русской истории на Высших (Бестyжевских) женских курсах, член РАН (с 1920 г.). Контакты между Анненским и Платоновым, очевидно, так или иначе установились в период их обучения на историко-филологическом факультете С. -Петербургского университета. С конца XIX в. их связи ограничивались, по-видимому, лишь служебными отношениями: они были сослуживцами по УК МНП. 1 Николай Дмитриевич Чечулин (1863 - 1927) - историк, археограф, коллекционер, член-корр. РАН (с 1921 г.). В 1885 г. окончил историко-филологический факультет С. -Петербургского университета, в 1890 г. защитил в качестве магистерской диссертации написанное на материале писцовых книг XVI в. сочинение «Города Московского государства в XVI веке» (СПб., 1889). 2 Петр Григорьевич Васильев (1847? - 1895) - педагог, преподаватель русского языка и словесности, составитель учебных пособий по словесности и русскому языку, писатель, автор многократно переиздававшейся пьесы «Сиротка» и нескольких стихотворений, опубликованных в «Детском чтении» и других изданиях. Отношения с его семьей Анненский поддерживал и после смерти Васильева, будучи в добрых отношениях с его вдовой Ольгой Александровной Васильевой (см.: Кривич В. ЛМ, с. 212). 3 Илья Александрович Шляпкин (1858 - 1918) - историк литературы, палеограф, медиевист, профессор С. -Петербургского университета, член УК МНП, знакомый Анненского с университетских времен. 4 Иван Федорович Рашевский (1831 - 1897) - педагог, филолог, заметный деятель народного образования. 5 Евгений Францевич Шмурло (1853 - 1934) — историк, педагог, в 1890 г. приват-доцент...

Входимость: 1. Размер: 24кб.

Часть текста: в которой хранились тетради стихов поэта. Трилистники Трилистник сумеречный . КЛ. 1. Автограф и список в ЦГАЛИ. 2. Автограф в ЦГАЛИ; там же два авторизованных списка, в одном из них приписка рукою Анненского: "1. В Трилистники". 3. "Слово". 1906, 12 апр., "Лит. прил.", N 9, под загл. "Свечу внесли" (опечатка?). -- КЛ. Автограф в ЦГАЛИ. Другой, беловой, автограф, без загл., с вар., в ГПБ (в письме к А. В. Бородиной от 15 июня 1904 г.). Трилистник соблазна . КЛ. *1. Два автографа окончательной ред. в ЦГАЛИ. Там же -- два других автографа: один под загл. "Маки", другой -- без загл., с вар. Опубликован в КЛ, под загл. "Вариант", с подзаг. "Маки в полдень". Примеч. к вар.: "осеняются Дарами", т. е. потиром (чашей), заключающей в себе вино и хлеб для причащения верующих. 2. "Белый камень". 1908, N 1, под загл. "Скрипка". Три автографа в ЦГАЛИ, один из них с вар. *3. КЛ. Два автографа в ЦГАЛИ, один из них под загл. "Только раз", с вар.; там же список. Трилистник сентиментальный . КЛ. 1. Два автографа и черновой набросок (несколько строк) в ЦГАЛИ. Куоккала -- дачный поселок на побережье Финского залива (ныне -- Репино). 2. "Перевал". 1907, N 11. Автограф в ЦГАЛИ; список (только первые 4 строфы с вар.) там же. 3. "Искра". 1909, N 3, под загл. "Суббота". -- КЛ. Два автографа в ЦГАЛИ, один под загл. "Вечером", с датой: 1906, другой -- под загл. "Из детского альбома"; там же список, под загл. "Суббота", с посв., с датой: 14 апр. 1907. Загл. "Вербная неделя" -- в соответствии с оглавл. авторской тетр. Хмара-Барщевский Валентин...

Поиск по творчеству и критикеCлово "1921"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "1921"